на которых были бережно уложены открытые пачки сигарет – рай для ребят, ещё не получивших паспорт, но с перспективой отхватит батиного ремня. Мы спустились в какой-то подвал. Точнее портал. Зайдя в это помещение, я очутился в 1920-ом году, когда все белое, стало красным, а вечно молодой дедушка Ленин не только умел лежать и держать руки по швам, но и также мастерски и кантилена произносил букву "Гх". По всей стране разбросаны эти аномальные точки. Было два варианта.

Маркетологи так вычурно привлекают туристов из стран, которые не смогли насладиться первобытным коммунизмом.

Не придумал второй вариант.

Пол был бетонным и покрыт паутиной из трещин, свет приглушён, в самом углу "ресторана" стоял черненький пухляш-телевизор и под стать стройная продавщица, которой идеально подошло бы имя Люда, либо Тамара, а может даже Зинаида. Пусть будет Лютазара. Атмосфера была крайне уютной и теплой. Хотелось выкрикнуть, – “Будь готов! Всегда готов!”, “Грабь награбленное” и распыляться цитатами гениев коммунизма как: Энгельс, Маркс, Хрущев…

– Мы сюда после школки с Владом гоняли, – начал Влад – тут при /…/ за пять тубриков, можно было купить огромную пиццу, а через дорогу, в какой-то помойке, можно было купить хот-дог за десять, с булками годовалой давности и с сосисонами сомнительного качества.

– Мальчики, чего вам? – поинтересовалась Лютазара

– Чё бушь? Спрашивал мой гастрономический гид.

– Будьте добры, кубете.

– Две кубитехи и два кофе 3 в 1. – продублировал Стаханов.

– Греть?

– Да, конечно, будьте добры. – сказал я и протянулся за деньгами.

– Ой, да забей. Пока греется, я стол забью, принесешь.

Пока грелась пища, я наблюдал за Владиславом, у которого каким-то образом оказалась моя пачка с “палочками дьявола”. Он пристально рассматривал её. Прошло несколько минут, этого времени хватило для того, чтобы я успел задуматься, понять и благополучно забыть смысл жизни, однако что-то меня грело в выводе, который был сделан, быть может, это была кубитеха и растворимый кофе в моих руках, а может, истина, которую вселенная выкорчевала из головы, чтобы я никому не проболтался.

– Я принес.

– Спасибо. М! Сука! Аааа, больно в ноге!! – сделав глоток, этого “божественного кофя” он обжёг язык.

В ноге ему не было больно, это одно из междометий, которые обозначали пиковую точку эмоциональной наполненности.

– Всё потому, что ты не помолился. И вообще, чревоугодничество – грех.

– Нахуй иди. – по ответу моего собеседника, можно было понять, что он уже сделал свои выводы касающиеся теологии и не желал ими делиться. – Ты лучше скажи, нахуя куришь?

– Это приятно. Удивил? Всё зависит от табака, вкус, запах… Вдох, чувствуешь, как дым проникает в твои легкие, жадно всасывая никотин, смолы и остальную дрянь. Вот, чувствуешь легкое онемение и как каждая клеточка мозга начинает работать быстрее, оставляя все проблемы на второй план и повышая твою работоспособность. Я же не каждый день.

– Э, пидор… я курил с класса второго, сиги стоили что-то пять тубриков и по качеству лучше, чем сейчас. Делал затяги по пол сигареты, иначе не накуривался. Сколько я тогда… Пачку в день, может полторы приговаривал.

– Как бросил? – наплевав на правила этикета, произнес с набитым ртом теста, картошки и мяса.

– Просто подумал, ну нахуя и всё. Сейчас до сих пор иногда припирает, что закурил бы, но сиг нет.

– Купить?

– Я что, слабый шоле?

Появилось желания декламировать высокую поэзию.

– После плотного обеда, по закону Архимеда. – начал я.

– Чтобы жиром не заплыть. – неожиданно продолжил Влад.

– Нужно срочно, по-ку-рить. – завершил стихотворение жирной точкой.

– Кстати, там Бульвар альбом выпустил. – не краснея от музыкального вкуса вслух произнес Стаханов.

– Да EP'иха прелестная получилась.

Зная, что это он меня подсадил на низкую, как флекс музыку, я, не стесняясь поддерживал беседу… Учитывая, что до этого, я слушал Хэндрикса, Битлз, Квин… Конечно, она мне нравиться меньше не стала, но, если каждый день жрать лобстеров, запивая кристаллом, ты никогда не поймешь, насколько это вкусно. Тебе это кажется обыденным.

– У тебя есть Каролина блю айс?

– Да. – ответил я, достав телефон.

Тяга сильна и сегодня особенно

Спрячь меня в памяти, темное озеро

Светлая грань ко мне тянет рискованных

Я попрощаться, а ты на расстроенном

Смотришь в глаза мне и падаешь в омут

Время бежит, но тебе не в угоду

Душишь меня как последнюю ноту

Ныряй в пространство как будто бы в воду (splash!)

Мы в два горла зачитали самые сокровенные мысли кислотного обдолбыша, припарковались у калитки Картона ровно за 1:52, а именно столько длился сингл.

Резиденция Картонов

Жизнь была прекрасна. Солнце освещало прекрасный весенний день, в воздухе висел запах свежескошенной травы с газонов, где-то смеялись и кричали дети. Дом за рекой, где тебя ждут. Настоящий воздушный замок, ставший реальностью.

– Да когда он трубку возьмет…

– Алло, шо те надо. – пропитым или сонным, голосом произнес околоименинник.

– Твоя мать в шоколаде. Отворяй ворота, мы подъехали.

– Блядь, вы дауны или как? На час раньше нахуя приехали.

– Ой, шли его нахуй, если он через сейчас не откроет, я тараню его ворота и припаркуюсь прямиком в заднице его матери. – ворвался тезка околоименинника.

– Жди.

Со скоростью мангуста, я подбежал к багажнику и открыл его. Открыл… Нет, не получается… И так не получается… Ну и пожалуйста, ну и ненужно… Открылся. Достал из рюкзака термос и подарок. Плеснул в чашечку свежезаваренный, ароматный, пьянящий, черный, как дьявол и горячий, как поцелуй кофий, закрыл термос, закинул все вещи обратно, и ожидал с двумя не зажжёнными сигаретами во рту (вместо свечек на торт и самого торта), чашечкой горячего кофе в руке и книгой в другой. Послышалось шарканье ног за забором.

Раскурив сигареты, ворота открылись, и я увидел виновника торжества. Он, с заплывшим ебалом (по-другому не назвать), самурайским хвостом на голове, глядел на свет земной подобием глаз, в розовом халате и почти докуренной сигаретой President. Передо мною предстал Владислав Егорыч Картон.

– Фу, выбрось эту каку. – достал фитиль из его рта и засунул свежую сигарету, всучил в левую руку кофе…

– Хмм… Такое утро мне нравится. Но лучше, когда все тоже самое делает мать Влада, ха!

Увидев, что начинаю доставать подарок, он остановил мою руку.

– Не сегодня, мать сказала, чтобы раньше не принимал. Завтра подаришь.

Сломленный, но не подавленный, я положил презент в машину, два Влада подошли друг к другу, по ритуалу отправили друг друга на фаллос и пожали руки. Пройдя на террасу, заваленную хламом, начиная от бутылок из-под пива и будкой, в котором стоял мотоцикл, и заканчивая колонкой,