— Ну что, продолжаем? Или дальше будешь дуться? — без намека на сожаление в голосе спросила экс-царевна и, не дожидаясь ответа, вернулась к лекции: — Что касается магической энергии! Когда-то она была более-менее равномерно распределена по всей земле. Однако простые смертные очень нервно реагировали на ее проявления, а заодно на тех, кто умел ею пользоваться. Поэтому около полутора тысяч лет назад было решено отделить зерна от плевел. Во-первых, так сами волшебники оказались в безопасности, во-вторых, благодаря созданию этих анклавов удалось сохранить многих представителей магической флоры и фауны.

— Тогда что здесь делают Серый и Белка?

— Работают! Везде, где возникают границы, обязательно появляются те, кто их охраняет.

— Ночной дозор? — не удержался я.

— Ты бы еще «Братство кольца» вспомнил! — фыркнула Василиса.

— Иными словами, Лукьяненко все выдумал? — сделал я вывод.

— Да нет, — нахмурила брови экс-царевна. — Надо признать, для смертного он вообще слишком много знает. Но с этим пусть разбираются компетентные органы. А наше дело животные.

— Например, белка?

— Белка в первую очередь, — согласилась моя наставница.

— У вас что, черная бухгалтерия? — поинтересовался я, вспомнив, чем занимался похищенный грызун в Обществе, и представив, как в штаб-квартиру Общества врываются магические налоговики в масках ряженых и колядуют до тех пор, пока не получают всю финансовую документацию.

— С бухгалтерией у нас все в порядке! — отмела мое предположение Василиса. — Дело в том, что камешки, которые наша Белка находит, — это что-то вроде супермощных аккумуляторов.

— Аккумуляторов?

— Ну да! Дело в том, что каждый материал может так или иначе впитывать магическую энергию. Отсюда и берутся всякие волшебные вещи: скатерти-самобранки, сапоги-скороходы, штиблеты — самодэнсеры.

— Круто! — восхищенно выдохнул я, представив, как заряжаю теннисную ракетку магией, после чего легко и непринужденно выигрываю турнир Большого шлема.

— Нормально! — пожала плечами Премудрая. — Проблема же вот в чем. У большинства материалов емкость на магию сравнительно невелика. А вот драгоценные камни, особенно найденные на «другой стороне», — это уже совсем другое дело. Если их в кучу собрать да как следует зарядить, такая магическая бомба получится — ящик Пандоры отдыхает.

— Что-то вроде Хиросимы и Чернобыля в одном флаконе?

— Хуже! Представь себе, что разом будут сметены все заслоны, разделяющие этот мир и тот, в котором уже больше тысячи лет накапливалась магия. Потом все, конечно, уравновесится, но сначала по Земле пронесется такое цунами, что мало не покажется. Я даже предсказать не могу, к чему это приведет. Памятники оживут. Мертвецы из могил повылезают. Аквариумные рыбки станут по три желания выполнять.

Я невольно зажмурился, вообразив картину этого магического светопреставления. Одно дело, когда с чудесами сталкиваются люди, подобные мне. И то это серьезнейший удар по психике. А каково придется законченным материалистам?! У них ведь разом крыша съедет. Мало того, а что станется, если, скажем, деревья в Подмосковье вдруг сделаются одушевленными и начнут мстить любителям пикников за изгаженные поляны, подпаленные корни, выломанные кустарники. Опять же обилие магических предметов, которые могут при таком раскладе оказаться в чьих угодно руках, тоже не внушало никакой радости. Я, например, попадись мне волшебная палочка, точно не удержался бы. Взял бы, скажем, и отрастил своим соседям по лестничной клетке огромные сверхчувствительные уши. Такие, которые будут воспринимать любой шорох как жуткий непрерывный грохот. А потом включил бы стерео и наслаждался, представляя, что теперь эти гады на своей шкуре почувствуют, каково мне приходится во время их бесконечных ночных гулянок. Но это еще всего лишь детские шалости. Уверен, что мои сограждане окажутся куда более изобретательными, если у них появится возможность безнаказанно свести счеты с начальниками, бывшими мужьями и женами, тещами и зятьями. Короче говоря, все стало ясно. Иван и Василиса были на сто процентов правы — если нам не удастся вовремя найти Белку, нашу планету ждет самый настоящий конец света.

— Ну вот! Похоже, теперь ты и в самом деле что-то понимаешь, — оценила мое изменившееся состояние Василиса.

— Теперь, да! — подтвердил я.

— Отлично! — удовлетворенно кивнула наставница. — На остальные подробности у меня сейчас все равно времени нет. Так что дальше тебе придется заняться самообразованием!

— В смысле?

— В смысле, сиди здесь! Ничего не трогай, а я пойду поищу тебе подходящую книжку.

Экс-царевна скрылась среди коробок, а я стал оглядываться по сторонам и вдруг с удивлением обнаружил знакомый предмет. На одном из ящиков лежал точно такой же, а может быть, и тот же самый меч, который я видел у Кощея. Я помнил наказ Василисы ничего не трогать, но вид боевого холодного оружия оказался слишком притягательным. Что уж тут говорить, даже самый закоренелый пацифист мужского пола не может унять сердцебиение при виде современного обилия самых разных клинков, выставленных в витринах сувенирных и охотничьих магазинов. Большая часть этого заостренного металла отличается паршивой сталью и пригодна скорее для ковыряния в зубах, чем для нанесения колющих и режущих ран условному противнику. Но при этом лезвия всех ножей и стилетов так призывно блестят, рукоятки так красиво обмотаны кожей или обвиты черным капроновым шнуром, что, кажется, стоит взять такое изделие в руку, как в вашем сердце поселится Супермен, а за спиной вырастут крылья Бетмена. В моем же случае соблазн был еще более велик. Передо мной лежала не какая-то подделка, а настоящий полутораручный меч-бастард. Я осторожно прикоснулся пальцами к потертым ножнам, в нескольких местах перехваченным позеленевшими медными кольцами, а потом не выдержал и взял меч в руки. Оружие оказалось неожиданно легким. Я, конечно, не большой специалист и не могу похвастаться тем, что у меня в родовом замке на огромном персидском ковре висит малое собрание Оружейной палаты Московского Кремля, но все-таки от такого количества железа можно было ожидать большей тяжести. Между тем меч тянуло вверх, словно его невидимой леской привязали к аэростату с гелием. Мне бы засомневаться, проявить осторожность, но вместо этого я, наоборот, пошире расставил ноги и занес бастард над коробкой, словно брался раскроить ее от воображаемого плеча до седла. Так и случилось. Раздался грохот. Вверх поднялись клубы пыли, а из лопнувшего картонного чрева разлетелись музейные экспонаты. В ужасе от содеянного я замер, пытаясь понять, что произошло. Однако меч останавливаться не собирался. Он снова взвился вверх и косым ударом справа налево, сверху вниз разнес еще одну колонну ящиков. Только теперь я вспомнил: когда бастардом орудовал Кощей, тот действовал как бы сам по себе.

Однако надо отдать должное древнему злодею, он все же управлялся с оружием лучше меня. Я ухватил рукоять меча обеими руками, уперся заостренными ножнами в пол и попытался утихомирить своенравный клинок. Не тут-то было. Меч стрелкой гигантского метронома качнулся вправо, отчего я рухнул на очередные экспонаты, потом он, взлетев вверх, вытащил меня из груды обломков, на секунду завис под потолком и вдруг спикировал вниз. Меч летел по комнате, а я несся за ним, как консервная банка, привязанная к хвосту ошалевшей кошки. Меня било головой, руками, ногами, боками. То, что не распарывал меч медным наконечником своих ножен, добивал я мощным ударом своего тела. Уже не надеясь остановить взбесившееся оружие, я с радостью отпустил бы обвитую проволокой рукоять, но ладони словно прилипли к теплому пульсирующему эфесу. Вдруг где-то сбоку словно вспыхнула зеленая молния. Чиркнула по стене, пропала и снова возникла, но уже в виде разгневанной Василисы, стоящей на пути у меня и стремящегося вперед бастарда. Однако меч и не подумал угомониться. Наоборот, он словно обрадовался возможности сокрушить не бездушные коробки, а настоящего живого противника и с удвоенной силой ринулся навстречу бесстрашной женщине. Болтаясь позади клинка, я не мог разглядеть, что предпринимает Василиса, зато живо представил, как бастард вспарывает ее красивую зеленую маечку и, с хрустом перерубая позвоночник, выходит с другой стороны. Этого нельзя было допустить. Поэтому я изо всех сил стал цепляться ногами за усыпанный обломками шершавый паркет, за уцелевшие штабеля коробок и ящиков, делая все, чтобы если не остановить, то хотя бы затормозить полет меча.