Только что подоил Свитанку. Надо сказать, что сделал это неумело, но с душой.

— Ты не ответил на вторую часть вопроса, оборотень, — процедил маг.

— Давай я отвечу за него? — спросил воздух голосом суслягуха.

— Может, ты и умрешь за него? — рявкнул маг. — Я его спрашивал не для себя, а для девчонок.

О как! Оказывается, они знакомы и даже суслягух знает, почему оборотень терроризирует деревню. Вот не люблю оказываться в таких ситуациях, когда чего-то не понимаю, а для остальных это настолько очевидно, что на меня кидают сочувственные взгляды.

Впрочем, сейчас в подобной ситуации находилась не только я — Агапа тоже хлопала глазами, посматривая, то на мягко улыбающегося оборотня, то на Похотуна.

— Ну, раз вы не хотите молока, то расскажу. Я нахожусь под проклятием… Ладно, начну с самого начала. Я наследный принц Гиспаны Хардинг Семнадцатый, любитель и любимец женщин. Я завоевывал многие сердца и влюбить в себя девушку мог также легко, как щелкнуть пальцами…

Черноволосый красавец замялся, словно окунувшись в воспоминания минувших дней. Мы терпеливо ждали около двух минут, а потом маг тактично покашлял.

— Да, простите, задумался. Так вот, я разбивал сердца и играл с чувствами самых прекрасных женщин королевского замка, а таких было немало. И однажды, когда я устроил для друзей веселую попойку, мне на глаза попалась наша новая помощница повара, Талия…

— Талия? — вырвалось у меня. — Жена Цвинкаря?

Оборотень горько усмехнулся.

— Тогда она ещё не была замужем. Она всего смущалась и так миленько краснела, что порой специально делал какую-нибудь штуку, чтобы увидеть румянец на её симпатичных щечках. Мой тогдашний друг, барон Жульберт Авассинский, чтоб на него напал чих и не мог расчихаться до седых волос, тоже заметил её и предложил пари. Если я сумею влюбить в себя эту девушку, то он подарит мне меч своих предков, великий Эмульсдар, а если я не сумею этого сделать, то должен буду почти голым, в одной волчьей шкуре, обежать вокруг замка на потеху друзьям и придворным фрейлинам.

Мы с Агапой слушали. Надо же, какой глупый спор…

Мужчины! Они спорят на женщин и даже не задумываются, как больно могут сделать своим отношением. Они считают себя завоевателями и даже не предполагают, что наши чувства — это не игрушка…

— Я стал ухаживать за Тулией и засыпать её подарками… Обычно это срабатывало и максимум через неделю я уже выпроваживал очередную победу из своей спальни, но с Тулией это почему-то не произошло. Она отнекивалась, подарки я находил под дверью спальни, а наш главный повар даже начал пересаливать мои блюда, потому что я постоянно мешался на кухне. Барон с друзьями подначивал при каждом удобном случае и открыто смеялся моим провалам. Когда же я, доведенный насмешками до приступа безумия, потребовал привести к себе Тулию в спальню и едва насильно не взял плачущую девчонку, то…

Оборотень запнулся. Последние слова он словно выталкивал из себя, старался выплеснуть вместе с ними ту горечь, какая скопилась за прошедшее время.

— Я заглянул в её глаза и… Я отпустил её, она с плачем выбежала из спальни, растрепанная, в порванном платье… Мои дружки, чтоб им всем провалиться в навозную кучу… Они подслушивали под дверью и с веселым смехом и улюлюканием устроили охоту на Тулию. Она плакала, кричала о помощи, а они… Я не бросился на её защиту. Нет. Когда они завалились ко мне после своей забавы, а барон Жульберт Авассинский протянул старинный меч своей семьи, то я разделся и накинул волчью шкуру. Надо было видеть их удивленные глаза. Они-то думали, что у нас с Тулией что-то было…

Хардинг снова замолчал, а я почувствовала, что моим глазам стало горячо-горячо. И сыро. Маг молчал. Он отстраненно смотрел поверх головы оборотня и молчал.

— Не знаю, что наговорили мои дружки Тулии, но когда я выглянул в окно, то увидел её, бегущую в темноте в том же самом платье. Я бросился за ней… почти догнал, а она…

Черноволосый красавец замолчал.

Хотя, какой он сейчас красавец? Урод! Самый настоящий избалованный урод, привыкший всё брать силой и не несущий никакой ответственности. Очарование его шикарным телом и бархатистым голосом успело улетучиться.

— А она остановилась и прокляла его, — закончил маг. — Сказала, что бегать ему в такой шкуре до тех пор, пока не познает настоящей любви.

— Так вы его знаете? — спросила я.

— Нет, просто предположил, — маг посмотрел на свои ногти так, как будто ничего интереснее в жизни не видел.

— Вы мне поможете? — с надеждой спросил Хардинг.

— Нет, мы здесь не для этого, — отрезал маг.

— А может… — начала Агапа.

— Не может! Вам нужно закрепить заклинание, которое вы выучили. Поэтому осмотрите оборотня повнимательнее и запомните его вид, пока он находится в человеческом обличии.

Мы смотрели так внимательно, насколько нам позволяла совесть. Мне она позволила чуть больше, чем Агапе, всё-таки я побывала и замужем, и вообще опыта у меня было побольше. Даже родинки на предплечьях постарались запомнить, а не только пронзительные глаза, четко очерченные губы, мощный торс и кубики пресса.

— А теперь перекинься, — произнес маг.

— Чой-то? — сощурился оборотень.

— Так надо. Девчонкам нужна тренировка, — пояснил маг.

— Вот ещё, нашли на ком тренироваться. Да и козу я ещё не подоил…

— Не будешь подопытным кроликом?

— Не, лучше буду обычным оборотнем, — зевнул Хардинг и отвернулся.

Какие же у него… блестящие волосы. Мы с Агапой прямо-таки загляделись на мускулистые… плечи.

— А если мы сумеем тебе помочь? — после паузы спросил маг.

— Правда? — с надеждой повернулся парень.

— Нет! Мы сюда тащились, чтобы шутки шутить. Несмешные и старые! — взорвался Похотун.

— Ладно-ладно, чего сразу кричать-то? Я согласен, — ответил оборотень.

Маг повернулся к нам. Надо было видеть эти сведенные к переносице брови и угрюмый взгляд… Ему явно хотелось оказаться подальше отсюда и плевать он хотел на все потуги оборотня и на помощь ему. Виноват? Пусть сам выбирается. Но ещё были вредные мы и нам необходимо было потренироваться…

Я никогда не видела, как оборотни принимают свой животный вид. Нет, конечно же я видела по телевизору, как кожу прорывает шерсть, как угловатый костяк проламывает грудную клетку, как колени выворачиваются в другую сторону. А ещё не забыть про морду, про клыки, про уши. Всё это было постановкой для вызова мурашек на коже.

Сейчас же это выглядело так, как будто Хардинг подпрыгнул в прыжке фигурного катания под названием «аксель», на миг покрылся дымкой, а приземлился уже волосатым и с клыками.

Плюшки-ватрушки, даже в дневном свете он казался страшным,