Пораженный до глубины души, Майкл замолчал.

Будильник. После всего. Столько предосторожностей. Мелочей…

Будильник.

Анна снова нервно хихикнула.

– Всегда путаю эти АМ и РМ. Хотела поставить его на восемь утра.

Она замолчала.

– Шланг вырвало, – сказал Майкл. – Эта хреновина, которую поставили в Городке, подалась и вырвала шланг.

– Майкл?

– А?

– Это конец?

Он не ответил. Переключил передачу и нажал на газ. «Сабурбан» медленно покатился по дороге.

– Куда мы едем?

– Вперед.

Анна хотела еще что-то сказать, но промолчала. Где-то в груди, между ребрами, зашевелился холодный страх. Она не могла еще осознать случившееся, часть ее сознания словно заперлась на замок и ждала. А из своих тайных нор выползали инстинкты и принимались слушать, смотреть, оценивать – искать способ выжить.

Анна открыла окно.

– Очень воняет бензином.

Майкл кивнул.

– Скоро выветрится.

Он включил дополнительные фары.

«Сабурбан» достиг скорости сорока миль в час и больше не разгонялся. Под колесами снова замелькала белесая разделительная полоса.

Большая желтая луна восходила перед ними и изливала свой свет на дорогу, тонкой черной линией резавшей равнину. Черная земля, черное небо, а между ними – маленькая белая точка, пытающаяся разогнать сплошную темноту. Больше никакого движения. Мир застыл, словно ожидая чего-то.

В холодном белом свете пейзаж превратился в авангардную картину – все казалось отлитым из серого блестящего металла. Краски исчезли. Линии разделительной полосы стали неровными и выщербленными, будто кто-то пытался стереть их ластиком.

Фары выхватили небольшую выбоину, «сабурбан» слегка тряхнуло. Анна непроизвольно вздрогнула.

– Ямка, – сказал Майкл.

Медленно прополз час. Луна перевалила зенит и начала спуск к горизонту. Противоположная его сторона озарилась призрачным белым светом. Майкл посмотрел на часы – четверть одиннадцатого. До утра оставалось еще шесть часов. Но, похоже, солнцу не было до этого никакого дела. Приближался новый безумный рассвет.

Они встретили еще несколько выбоин, одна из которых оказалась достаточно большой, и Майклу пришлось сбросить скорость, объезжая ее. Лавируя по дороге, он полностью сосредоточился на ней.

– Майкл? – неожиданно произнесла Анна.

– Что?

– Смотри…

Он посмотрел в указанном направлении. Горы впереди были контрастными, словно нарисованные черной тушью на молочно-белой бумаге. И там – над ними, – там, где начал зарождаться новый рассвет, появился яркий диск. Только он не был золотым или красным – он был белым, как серебро.

– Вот черт!

Над дорогой всходила еще одна луна.

Анна смотрела назад.

– Майкл, мне немного страшно.

– Мне тоже.

– Это невозможно!

– Абсолютно.

– Майкл?

Он не ответил.

– Где мы?

Два ночных светила, похожие, как отражения в воде, изливали свой свет с двух сторон – желтый и белый. «Сабурбан» словно оказался в киношном павильоне, в зареве прожекторов. Две тени мягко скользили рядом с ним, как бывает, когда движешься вдоль уличных фонарей. Только тени не меняли положения. Они следовали за машиной, застывшие и искаженные, сопровождая ее, как акулы лодку.

Спустя полчаса, словно сжалившись над людьми, первая луна скрылась за горизонтом.

Дорога сделалась хуже. Разделительная полоса почти исчезла, лишь изредка показывались ободранные линии. Колеса то и дело попадали в небольшие ямы, и, несмотря на мощные рессоры, машина вздрагивала и дергалась из стороны в сторону. Кусты подобрались ближе к обочине. Бездушно-белый свет отнял у мира не только краски, он изменил всю перспективу, исказил расстояние. Горы, казалось, отодвинулись к самому горизонту. Между их черными вершинами снова засверкала сумасшедшая заря. В течение нескольких минут Майкл и Анна, как завороженные, наблюдали за тем, как над миром восходит очередное ночное светило.

– Майкл?

– А?

– Эта ночь когда-нибудь кончится?

– Не знаю.

– Если я не увижу солнца, я свихнусь. Ты что-нибудь чувствуешь?

Он покачал головой.

– Как будто небо и земля меняют свое положение. Как на корабле во время шторма… Сколько мы уже проехали?

Он посмотрел на спидометр.

– Восемьдесят семь миль.

– Давай остановимся.

– Что?

– Остановимся. Мне нехорошо.

Он не ответил. Даже не посмотрел в ее сторону. Все его внимание сосредоточилось на шоссе. Колеса шуршали по дороге, урчал двигатель – Майклу вдруг показалось, будто он слышит голос: едва различимый шепот. Дорога стала изменяться, меркнуть, растворяться, превращаясь в серую ленту конвейера, – и исчезать. Пустошь окружила машину, поглотила ее, и в этот момент невнятные шорохи и звуки смолкли, и сквозь них проступил тихий голос, прозвучавший в голове, подобно шелесту ветра:

«…Поспешшши… Спешшши…»

Майкл сжал зубы, а голос продолжал шептать, мягко и настойчиво, повторяя одно и то же. Он надавил на газ.

Анна испуганно глянула на него – что-то плохое происходило здесь – в этой машине. Майкл словно превратился в восковую фигуру, замер, вцепившись в руль и глядя перед собой пустыми глазами.

Скорость начала расти. Анна наблюдала, как стрелка спидометра преодолела отметку в семьдесят миль в час и продолжала подниматься. Машина подпрыгивала в ямах и рыскала из стороны в сторону. Точными движениями рук Майкл ловил ее и направлял вперед. В полной тишине стало слышно, как завывает двигатель. Анна схватилась за поручень и испуганно посмотрела в окно. «Сабурбан» вздрагивал и раскачивался. Восемьдесят миль в час. Машина вильнула, левыми колесами слетела с дороги и затряслась на ухабах. Анна вскрикнула. По широкой дуге Майкл вернул автомобиль на шоссе. Набирая обороты, заревел двигатель.

– Майкл, пожалуйста, остановись.

Он не отвечал, только смотрел вперед.

– Майкл!

Анна осторожно дотронулась до его плеча.

– Остановись, Майкл! Остановись! Мы разобьемся!

Она затрясла его сильнее. Он стал отбиваться одной рукой, другой стараясь удержать руль. «Сабурбан» заплясал по дороге. Скорость поднялась до девяноста.

– Майкл, прекрати!

Машина подпрыгнула. Анну бросило в сторону, и она сильно ударилась головой о стекло. Не обращая внимания на звон в ушах, она снова схватила Майкла.