тебя не более пятнадцати минут, прежде чем он отправится к Морфею.

3

Нога мистера Боудича была поднята в хитроумном приспособлении, которое выглядело прямо как в комедиях тридцатых годов… только мистеру Боудичу не было смешно. И мне тоже. Морщины на его лице стали глубже, будто вырезанные. Тёмные круги вокруг глаз ещё больше потемнели. Волосы казались безжизненными и тонкими, рыжие пряди потускнели. Полагаю, у него был сосед, но я его не видел, потому что другая половина палаты 322 была отгорожена зелёной занавеской. Мистер Боудич увидел меня и попытался выпрямиться, что заставило его поморщиться и со свистом выдохнуть.

– Привет. Как тебя, говоришь, зовут? Если ты говорил, то я забыл. Что простительно, учитывая обстоятельства.

Я не помнил называл ли своё имя, поэтому повторил (или произнёс впервые), затем спросил, как он себя чувствует.

– Очень хреново. Просто взгляни на меня.

– Мне жаль.

– Не так, как мне. – Затем, стараясь быть вежливым, добавил: – Спасибо тебе, юный мистер Рид. Похоже, ты спас мне жизнь. Сейчас мне кажется, что оно того не стоило, но как якобы сказал Будда: «Всё меняется». Иногда к лучшему, хотя, по моему опыту, это случается редко.

Я сказал ему – как сказал отцу, «скорой» и миссис Ричлэнд – что на самом деле его спасла собака; если бы я не услышал её вой, я бы проехал мимо.

– Как она?

– Хорошо. – Я поставил стул рядом с его койкой и показал ему фотографии Радар с обезьянкой. Мистер Боудич несколько раз пролистал их вперёд-назад (я показал ему, как это делается). Казалось фотографии прибавили ему бодрости, но не обязательно здоровья. Длительный период восстановления, сказала медсестра.

Когда он вернул телефон, его улыбка исчезла.

– Они не сказали мне как долго я пробуду в этом проклятом лазарете, но я не дурак. Я понимаю, что это займёт какое-то время. Полагаю, стоит задуматься об усыплении. Она прожила хорошую жизнь, но сейчас её лапы…

– Господи, не делайте этого, – сказал я встревоженно. – Я позабочусь о ней. С радостью.

Он посмотрел на меня, впервые его лицо не выражало раздражения или обречённости.

– Ты сделаешь это? Я могу доверить тебе это?

– Да. У неё почти закончился корм, но мой папа купит сегодня упаковку «Ориджин». Я буду приходить. В шесть утра и в шесть вечера. Поверьте мне.

Он потянулся ко мне, возможно, чтобы взять за руку или хотя бы похлопать по ней. Я был не против, но он убрал свою руку.

– Это… очень любезно с твоей стороны.

– Она мне нравится. А я нравлюсь ей.

– Правда? Хорошо. Она неплохая старушка. – Взгляд мистера Боудича помутнел, голос стал немного хриплым. Что бы ни дала ему медсестра, оно начало действовать. – В ней нет ничего дурного, хотя раньше она до смерти пугала соседских детей. И мне это нравилось. Назойливые маленькие сопляки, большинство из них. Назойливые и шумные. А грабители? Даже не думай о них. Если они слышали Радар, то сразу неслись к холмам, сверкая пятками. Но сейчас она стара. – Он вздохнул, потом закашлялся. Это заставило его поморщиться. – И не она одна.

– Я хорошо позабочусь о ней. Может, возьму её к себе домой.

Его взгляд немного прояснился, когда он обдумал эту возможность.

– Она ни у кого не была с тех пор, как я взял её щенком. Только в моём доме… во дворе…

– Миссис Ричлэнд сказала, что вы гуляли с ней.

– Любопытная проныра через дорогу? Ну, да, она права. Выходили на прогулки. Когда Радар была в состоянии идти, не уставая. Сейчас я бы побоялся брать её на дальние расстояния. Что если я доведу её до Пайн-Стрит, а обратно она не сможет дойти? – Он посмотрел на свою ногу. – Теперь вот я не могу никуда дойти. Может, никогда не смогу.

– Я не буду давить на неё. Ну, знаете, перенапрягать.

Он расслабился.

– Я заплачу тебе… за корм, что она съест. И за твоё время тоже.

– Не беспокойтесь об этом.

– Какое-то время она ещё протянет, когда я вернусь домой. Если вернусь.

– Непременно, мистер Боудич.

– Если ты собираешься… кормить её… лучше зови меня Говардом.

Я не знал смогу ли, но согласился.

– Может, принесёшь мне ещё фотографии?

– Конечно. Мне пора, мистер… Говард. Вам нужен отдых.

– Без вариантов. – Его глаза закрылись, затем веки снова медленно поднялись. – Что бы она ни вколола мне… ууу! Улётная штука.

Он снова закрыл глаза. Я встал и направился к двери.

– Парень, как, говоришь, тебя зовут?

– Чарли.

– Спасибо, Чарли. Я подумывал, может… дать ей ещё один шанс. Не для себя… одного раза мне было достаточно… жизнь становится бременем… если ты проживёшь достаточно долго, ты сам это поймёшь. Но она… Радар… а потом я постарел и упал с долбаной лестницы…

– Я сделаю больше фотографий.

– Сделай.

Я повернулся, чтобы уйти, и он снова заговорил, но не думаю, что со мной. «Храбрый человек – помогает. Трус – делает подарки». Он замолчал и начал похрапывать.

В коридоре я увидел знакомую медсестру, выходящую из палаты с пакетом чего-то похожего на мутную мочу. Увидев меня, она накрыла его полотенцем. Она спросила, удачный ли получился визит.

– Да, но в конце его речь стала бессмысленной.

Она улыбнулась.

– Демерол делает своё дело. Теперь ступай. Тебе пора в школу.

4

К тому времени, как я добрался до Хиллвью, второй урок уже шёл десять минут и коридоры были пусты. Я пошёл в приёмную, получить квитанцию об опоздании от миссис Силвиус, приятной пожилой дамы со страшными синими волосами. Ей было не меньше семидесяти пяти, она уже давно достигла обычного пенсионного возраста, но всё ещё была довольно крепка и с хорошим чувством юмора. Я считаю, что в работе с подростками без чувства юмора не обойтись.

– Я слышала, вчера ты спас жизнь человеку, – сказала она, выписывая квитанцию.

– Кто вам сказал?

– Птичка напела. Чик-чирик. Ходят слухи, Чарли.

Я взял квитанцию.

– На самом деле это не я, а его собака. Я услышал вой. – Мне уже начали надоедать эти объяснения, потому что никто мне не верил. Странно. Я думал всем нравятся истории о героических собаках. – Я просто позвонил 911.

– Как скажешь.