— Извини, — буркнул Рай, засовывая руки в карманы.

— «Извини»? — Натали пришла в себя и глубоко вздохнула. Интересно, отчего у нее так кружится голова? — «Извини»?!

— Ну да, извини. — Рай сам не знал, на кого злится больше, на нее или на себя самого. Черт побери, у него подгибаются колени! — Совсем из ряда вон…

— Вот именно — из ряда вон.

Натали отбросила со лба прядь волос; она чувствовала, что пылает от ярости. Рай грубо взломал ее систему защиты, лишил ее самообладания — и ему еще хватает наглости извиняться? Она гордо вскинула подбородок, расправила плечи.

— В умении подобрать нужное слово вам не откажешь, инспектор! Вы лапаете всех подозреваемых?

Он прищурился; в его глазах загорелись огоньки.

— Ты ведь не сопротивлялась… и раньше такого со мной не было. Ты первая!

— Как мне крупно повезло! — Поняв, что вот-вот расплачется, и злясь на себя за слабость, Натали схватила портфель. — Что ж, полагаю, наша встреча окончена.

— Погоди! — Райан решил, что действовать нужно по справедливости. Видя, что она решительно направляется к выходу, он выругался и бросился за ней. — Я сказал, погоди! — Он рывком развернул ее лицом к себе.

Натали стиснула зубы и прошипела:

— Наверное, мне положено влепить тебе пощечину, но я не люблю действовать банально… хотя очень хочется!

— Я же извинился.

— Засунь свои извинения знаешь куда?

«Приди в чувство, — уговаривал себя Райан. — Либо отойди, либо поцелуй ее снова».

— Слушайте, мисс Флетчер, вы ведь совсем не сопротивлялись!

— Уверяю вас, инспектор Пясецки, больше такая ошибка не повторится! — На сей раз ей удалось выйти на улицу прежде, чем он схватил ее.

— Я не хочу тебя, — бросил Райан, выходя следом.

Задохнувшись от негодования, Натали ткнула пальцем ему в грудь:

— Ах вот как? Тогда, может, потрудишься объяснить, зачем ты набросился на меня, как дикий зверь?

— Ничего я не набросился… Стоило до тебя дотронуться, и ты сразу загорелась! Я не виноват, если ты созрела.

Ее огромные глаза метали молнии.

— Созрела?! Созрела?! Ах ты, напыщенный идиот! Ты занят только собой!

— Так его, детка! — подбодрила ее проходящая мимо бродяжка, волочащая за собой тележку со всем своим имуществом. — Не спускай ему!

— Я неудачно выразился, — ответил Рай, лишь подливая масла в огонь. — Надо было указать, что ты была угнетена.

— Ух, так бы и врезала тебе по физиономии!

— Кстати, — продолжал он, словно и не слышал, — мне ужасно неприятно, что я тебя хочу.

Натали сосредоточилась на дыхании. Она не опустится — нет, не опустится! — до уличной драки.

— Инспектор Пясецки, возможно, мы с вами первый и последний раз сходимся во мнении. Мне тоже ужасно неприятно!

— Что именно тебе неприятно — то, что я тебя хочу или что ты хочешь меня?

— И то и другое!

Он кивнул. Тяжело дыша, они стояли и пожирали друг друга глазами, как два боксера в перерыве между раундами.

— Значит, сегодня вечером все и обсудим.

— Ничего подобного!

Рай обещал себе, что не сорвется, пусть даже выдержка его погубит… Его — или ее.

— Натали, почему ты так любишь все усложнять?

— Я вовсе не люблю ничего усложнять… Рай. Просто между нами ничего быть не может!

— Почему?

Она не спеша оглядела его с ног до головы:

— По-моему, ответ очевиден… даже для тебя.

Он покачался на каблуках.

— Не знаю, с чего ты так бесишься, но такая ты меня еще больше заводишь. Может, хочешь, чтобы все было как положено, чтобы я пригласил тебя на ужин и все такое?

Натали закрыла глаза и велела себе сосчитать до десяти и дышать ровно.

— Кажется, я сейчас не выдержу… — Открыв глаза, она продолжала: — Нет, я не хочу, чтобы ты приглашал меня на ужин и все такое. То, что сейчас произошло, было…

— Диким. Невероятным!

— Заблуждением, — сквозь зубы процедила она.

— Мне совсем нетрудно доказать, что ты ошибаешься. Но, если мы продолжим выяснять отношения здесь, нас, скорее всего, арестуют за нарушение общественного порядка и нравственности.

Райан был чрезвычайно доволен собой. Она бросила ему вызов? Что ж, он его примет! И обязательно победит!

— Я все понимаю. Я вижу тебя насквозь. После того, что произошло, ты боишься остаться со мной наедине, боишься потерять самообладание.

Натали вспыхнула: — Запрещенный прием!

Он пожал плечами: — По-моему, это правда.

Она прищурилась. Он хочет ей что-то доказать? Ну, он у нее получит!

— Хорошо. Восемь часов. Ресторан «У Робера» на Третьей улице. Увидимся на месте.

— Отлично!

— Отлично!

Она зашагала было прочь, но обернулась и крикнула:

— Эй, Пясецки! Там не принято есть руками.

— Учту.

Натали не сомневалась, что сошла с ума. К себе домой она влетела в семь пятнадцать, голова распухла от проблем, цифр, графиков… Кроме того, звонил телефон. На бегу подхватов трубку, она побежала в спальню переодеваться.

— Да! Что?

— Неужели мама именно так учила тебя отвечать по телефону?

— Бойд! — Натали обрадовалась и успокоилась, услышав голос брата. — Извини, я только пришла. Провела несколько совещаний, и у меня мозги плавятся!

— На мое сочувствие не рассчитывай. Сама ведь решила продолжать семейную традицию.

— Верно. — Она сбросила туфли. — Ну, капитан Флетчер, как идет борьба с преступностью и коррупцией в Денвере?

— Пока держимся. Силла и дети передают тебе привет, целуют и так далее.

— Ты тоже поцелуй их за меня. Они не хотят со мной поговорить?

— Я сейчас на работе. Меня беспокоит то, что случилось в Урбане.

Натали рылась в шкафу, зажав трубку плечом.

— Откуда ты узнал? Мне самой сообщили совсем недавно…

— У меня свои источники информации. А если честно, я только что закончил говорить по телефону с инспектором отдела по борьбе с поджогами.

— С Пясецки? — Натали швырнула на кровать черное вечернее платье. — Ты говорил с ним?!

— Десять минут назад. Похоже, Нат, ты в надежных руках.

— Ух, будь моя воля… — буркнула она.

— Что?

— Похоже, он свое дело знает, — хладнокровно продолжала она. — Хотя ведет себя как неотесанный чурбан.