Изабель, встретившись со мной взглядом, судя по всему, тут же прочла мои мысли.

– А, необязательно. Я сама поиграю, – пролепетала она.

– Да ладно тебе. Лили, Изабель уже несколько месяцев хвалится тобой, – вмешался Габриель. – Дай послушать.

– Я…

Стаканы заскользили в руках. Я поставила их на край столика и вытерла ладони о джинсы.

– Ты не обязана, – вступился за меня Дэвид, и я благодарно ему улыбнулась.

Изабель поднялась:

– Пойду уберу ее.

– Я сама.

Я забрала у нее гитару. Убрала в чехол, спрятала его под кровать и снова присоединилась к ребятам.

Изабель с покаянным видом теперь сидела на полу. Я улыбнулась подруге, давая понять, что не злюсь на нее, и устроилась рядом.

– Извини, – тихо произнесла она.

– Ничего страшного.

Изабель засунула руку в коробку с «Лего»:

– Нам надо устроить соревнование по строительству кораблей.

– Да, – поддержал ее Габриель. – Я король «Лего».

– Это самопровозглашенный титул или тебя кто-то назначил? – спросила я.

Изабель рассмеялась.

Габриель напустил на себя обиженный вид:

– Назначили, конечно. – Он спустился к нам на пол и взял горсть деталей. – Мой папа.

Только я собралась заявить, что отцы – нечестные судьи, в комнату с чем-то в руках забежал Уайат. За ним со слезами на глазах появился Джона, по его подбородку стекала кровь.

О нет!

– Я его вырвал! – объявил Уайат.

Только через секунду я разглядела, что в руках он держал зуб, а еще через одну поняла: это зуб Джоны.

Джона толкнул его в спину:

– Я хотел сам его вырвать.

Я вскочила и обняла братишку за плечи:

– Притормози, вампир, нужно прополоскать рот после еды.

Он засмеялся сквозь слезы, но больше никто не развеселился. Все выглядели напуганными.

– У него шатался зуб, – быстро прояснила я. – Уайат, в следующий раз не делай так.

– Он трусил. Мама сказала, если он его не вырвет, то проглотит во сне.

Тут в гостиную прискакал кролик. Устремился прямо к Дэвиду и описал его ногу в носке. Не знаю, то ли рефлекторно, то ли от отвращения, но Дэвид дернул ногой и отправил кролика в полет по комнате на три-четыре метра.

Джона ахнул.

– Ты сделал ему больно, злыдня! – закричал он.

Из его рта выплеснулась очередная порция крови и вместе с возгласом потекла по подбородку.

Наверное, мне следовало извиниться за брата, но я как бы была с ним согласна. Кто пинает кролика?

– Уайат, позаботься о кролике, – сказала я и повела Джону по коридору в ванную, чтобы помочь умыться.

– Багз Рэббит будет в порядке? – спросил Джона.

– Конечно. У него много шерсти. Она его защитила.

– Ты сказала, что посмотришь с нами фильм, Лили, а сама развлекаешься с друзьями.

– Знаю, малыш. Я попрошу их уйти.

Но не пришлось. Когда я закончила разбираться с Джоной и вышла в гостиную, ребята уже стояли возле открытой входной двери. Изабель раздавала конфеты детишкам, а Габриель и Дэвид обувались.

Закрыв дверь, Изабель стала крутить браслет на запястье:

– Нам пора.

Дэвид не смотрел на меня и, казалось, не мог дождаться момента, когда сможет убраться отсюда. Держа в руке правый ботинок, он на цыпочках дошел до двери.

– Позвони мне, когда обзаведешься особыми кроликовыми силами, – пошутила я.

Дэвид попытался засмеяться, но вышло нечто похожее на нервный кашель.

«Извини», – одними губами произнесла Изабель. Я пожала плечами – не могла же я ее винить. Моя семья просто невыносима, а здесь присутствовала только половина. Кроме того, мне было все равно. Я была уверена, что Дэвид даже не знал, кто такой Бенни Гудмен, а для кларнетиста это грех.

Изабель выбрала Дэвида для своего квеста. И он только еще больше подтвердил мое мнение, что упомянутый квест непроходим.

– Кто-нибудь видел мои плоскогубцы с синими ручками? – обратилась мама ко всем. Когда под одной крышей проживают шестеро, так общаться гораздо проще. Этот способ не всегда приносит плоды, но зато является самым быстрым. – Эй, кто-нибудь?

– Нет! – раздался ответ Уайата.

Мама просунула голову в мою комнату. Я сидела на кровати, раздумывая, вставать или нет.

– Я тоже их не видела, – зевая, ответила я.

– Хочешь сегодня поехать со мной?

Примерно раз в месяц мама ездила на разные ярмарки ремесел на открытом воздухе или блошиные рынки, где продавала свои творения.

– Далеко? – спросила я.

– В город. На осенний фестиваль. Получишь двадцать процентов.

Так мама заманивала нас ей помочь – двадцать процентов от прибыли. Это казалось выгодным делом, только если она не зарабатывала всего пятьдесят баксов, а такое случалось. Тогда наша выручка за весь день составляла десятку. Но иногда мама зарабатывала триста долларов, и я могла уйти с шестьюдесятью баксами в кармане. Да, это был риск. На который я была готова пойти, потому что соглашалась не только ради денег.

Я ездила туда посмотреть на людей. Они меня вдохновляли, и я могла это использовать в своей работе. С тех пор как я написала несколько замечательных строчек под музыку «Крукед Брукс», у меня наступил ступор. Вырезка из газеты насмехалась надо мной со стены возле кровати. Она напоминала, что на написание песни осталось менее двух недель – на музыку, слова и все остальное. А я едва выжала из себя несколько строчек.

– Да, я поеду, – решительно сказала я, наконец вставая с кровати.

Мама кивнула:

– Выезжаем через полчаса.

* * *

Тележка с попкорном стояла к нашей палатке ближе, чем обычно, и сладкий запах в воздухе почти компенсировал то, что я обнаружила, приехав на осенний фестиваль. В палатке рядом с нашей находился Кейд Дженнингс. Его отец владел весьма успешной страховой компанией, и сегодня они раздавали листовки с коммерческим предложением прямо в гуще палаток с ремеслами.

Я нахмурилась. Разве для такого не существовало отдельной секции?

Мама выставляла подносы на стол, а я старалась придумать предлог, чтобы смыться из палатки.

– Сходить за напитками? – спросила я.

– Я захватила бутылки с водой. – Мама указала на сумку под столом.

– Снеки?