Мы подошли к типовому дому, таких много и в подмосковных селениях.

Южный зелёный, от плодовых деревьев дворик, крыльцо, обвитое диким виноградом.

Галя приняла нас сдержанно. Оставив Раю за небольшим столиком, сервированным под чай с различными угощениями: печеньем, конфетами, зефиром она, молча, указала мне на дверь. Я вошла в соседнюю комнату. В углу иконостас. На стене над небольшим комодом крест. Окна наполовину зашторены, никаких странных, пугающих аксессуаров.

— Ты правильно решила. Если у человека есть дар, ему необязательно иметь кучу ненужного хлама, — словно прочитав мои мысли, сказала она, внимательно посмотрев мне в глаза.

Я успела только удивлённо взглянуть на неё, как она продолжила.

— Я в курсе, зачем тебя привели ко мне. Ты хочешь найти своего кровного брата. Не мучь себя зря, скоро у тебя появится другое дело. А брата твоего давно нет в живых. Но скоро сбудется предсмертная просьба твоего отца. Родная кровь струится в его продолжении. Вновь вернутся журавли, и молодой журавлик даст тебе знак.

Гадалка Галина, показалась мне интересной женщиной. Приблизительно моего возраста, немного моложе, с плотной фигурой, красивой грудью, подчёркнутой строгим, чёрным платьем она виделась мне совсем в другом интерьере. Более изысканном, чем обстановка в этом простом сельском доме со старой, но добротной советской мебелью. Её каштановые волосы были собраны в пучок, будто она забыла причесаться, но эта свободная причёска необъяснимо шла к её облику. Взгляд больших карих глаз был пронзительным и изучающим, но в них не было той колкости, которая иногда отпугивает меня от людей такого плана.

Галя подошла к комоду и стала поглаживать длинными тонкими пальцами с красивым маникюром по внушительному кресту, украшавшему обложку толстой, старой книги, лежавшей на нём.

— Наверное, Библия, — подумала я.

— Нет, не библия, — сказала гадалка, присев в глубокое кресло напротив меня.

— Вы у всех своих клиентов читаете мысли?

— Если они у них есть, то у всех. Не переживайте, я далеко никогда не захожу. Знаю меру. Стараюсь по возможности скрывать от всех, то, что я могу проникнуть в тайные закоулки их мозга. Но иногда мне это не удаётся скрыть.

— Вы хотите сказать, что сейчас вы преднамеренно раскрыли передо мной свои фишки?

— Да.

— Зачем? — удивилась я.

Я сидела в таком же удобном, располагающем к беседам кресле, спиной к полуоткрытому окну. Ветерок, нёсший в комнату запах степей и аромат реки, шевелил на голове гадалки каштановый локон. Несмотря на возраст, она была очень красивой женщиной.

— Я чувствую опасность.

— Поэтому вы сбежали из Москвы?

— Догадались? — Улыбнулась она.

— Обыкновенная логика. То, что вы приехали из столицы, конечно, известно любому станичнику. Раз вы делитесь со мной своими чувствам, значит, вас вынудили к этому сложившиеся обстоятельства. А то, что вы раньше неохотно возвращались в родительский дом, а теперь много лет спустя, неожиданно вернулись, говорит о том, что из Москвы вас вынудили уехать тревожные обстоятельства. Ну, а то, почему вы хотите рассказать мне что-то важное, меня удивляет. Почему мне, а не полиции, например?

— Что я могу рассказать полиции, что я убежала из столицы потому, что очень боюсь одного человека. Как мне объяснить им, что он очень опасен.

— Почему вы доверяетесь мне?

— Мой небольшой трюк с Раей, вы уж простите меня. Она рассказала мне о некоторых случаях из вашей жизни, — Галина вскинула на меня полные слёз глаза, — нет, не то. Понимаете, мне нужен совет, я сейчас в таком замешательстве, нет, я боюсь и не знаю, что мне делать дальше. Мне показалась, что вы сможете мне помочь, хотя бы советом.

— Успокойтесь, Галя, не плачьте. Я поняла вас. Так кто этот человек?

— Мы были знакомы давно, он помогал мне не раз…

Галя не успела договорить, а я не успела осмыслить всего происходящего. С этого момента в моей памяти всё происходило, как на замедленной киноплёнке. Мне казалась, что я не слышала грохота выстрела, но видела пролетевшую мимо моего виска пулю, которая вонзилась в её грудь. Я видела испуганный удивлённый взгляд Гали, всколыхнувшуюся от удара пули её грудь, шевелящие последние в её жизни слова губы.

— Флешка, в распятии…

Мне казалось, что я не слышала слов, я прочла их по её губам. Потом, голова гадалки медленно склонилась на правое плечо, пальцы, судорожно впились в мягкие ручки кресла, словно пытались удержать её бренное тело на этом свете. Я смотрела на Галю, не в силах преодолеть тяготение, приковавшее всё моё тело к креслу. Только через некоторое время до меня дошёл весь ужас произошедшего. Сознание потихоньку стало возвращаться, и я увидела около себя что-то кричащую мне Раю, потом склонившуюся надо мной физиономию какого-то мужчины и только потом, ко мне вернулся слух.

— Меня оглушило выстрелом, — поняла я и резко попыталась подняться с кресла.

Но мне это не удалось. Ноги не слушались команд мозга. Ещё через минуту стало ясно, что склонившийся надо мной и что-то говоривший мужчина, это местный участковый. Он был в полицейской форме, держал в руках кожаную папку на молнии и форменную фуражку и постоянно вытирал пот с лица и шеи. Я посмотрела в окно, откуда через свисающую белую гардину, я видела, как к дому Гали несётся обеспокоенная разнёсшимся быстрее ветра слухом об убийстве гадалки, толпа станичников.

— Что вы здесь делаете? Чего стоите истуканом? — Я еле выдавила из перехватившего спазмами горла слова.

— Как чего? Я это, я вызвал бригаду из района. Осмотр места происшествия, — замямлил он.

— Место происшествия и без вас осмотрят, Вы, что не видите? Сейчас осматривать нечего будет. Остановите толпу, всё затопчут перед окном!

— А вы? Я же это, вас не могу оставить…

— Я, как сидела, так и буду сидеть. Марш на улицу и убрать всех лишних из дома, — раскомандовалась я, предчувствуя правоту своих действий.

Участковый немного помедлил, желая мне что-то возразить, но потом, бросив взгляд в окно, выбежал из комнаты с криком: — Куда они несутся?

Наконец, мои ноги заработали, голос принял обычное звучание, я попросила Раису успокоиться и выпроводила её на прежнее место.

— Раечка, все и всё должно быть так, как было до выстрела.

Я села на прежнее место, хотя мне было жутковато смотреть на мёртвую женщину, с которой ещё несколько минут назад я мирно вела беседу. Я закрыла глаза и стала вспоминать, что мне говорила Галя до и после выстрела.

— Она прошептала что-то о распятии, — я окинула взглядом ещё раз комнату.

На стене над комодом висит крест, но он без распятия. А это немаловажно.

В видимом обозрении никакого распятия я не заметила. Я опять закрыла глаза.