дед предъявил другой ствол и поклялся, что больше оружия у него нет.

Услышав эту историю, Крайнов выволок Леню на улицу, и больше ни того, ни другого Макс не видел.

Через два дня интенсивных поисков в лесу были найдены останки Леонида Буинова и Петра Крайнова. Судя по всему, Крайнов задушил Буинова, а затем повесился.

...Вернувшись в город, Кирилл все никак не мог перестать думать о событиях, свидетелем которых он стал. Кто же виноват в смерти Леонида? Сам Леня? Петр? Дедушка, который решил скрыть преступление?

Или Кирилл, который не поднял вовремя тревогу? Ведь начни он поиски раньше, возможно, Леонида удалось бы спасти. И Крайнов бы выжил.

Его несколько раз вызывали на допрос, так что скрыть от домашних случившееся не получилось. Поэтому никого не удивляло то, что Кирилл потерял сон и похудел.

Вопросы мучали парня день и ночь. Может быть, если бы кто-то знал, что творится в жизни Петра и от чего пытаются скрыться в городе Буиновы, трагедию удалось бы предотвратить?

Через две недели Кир понял, что нужно делать. Он заперся в комнате, включил ноут и открыл текстовый документ: "В библиотеку Макс не пришел..."

Тик-так (фэнтези, сказка)

Берт перепрыгнул через очередную лужу и поспешил к площади. Если пройти там, то можно успеть в контору почти без опоздания.

Эх, и угораздило же его проспать! Оно, конечно, неудивительно: вчера засиделся допоздна, переписывая книгу на заказ, и лёг далеко за полночь. Ему обещали доплатить за срочность, а Берту деньги не помешают. Закончить заказ он успел, но сегодня может основной работы лишиться, если опоздает. Мистер Андрес такого не любит.

На площади было людно — Берт удивился: вроде не праздник... Да и в праздник толпа собирается вечером, а не с раннего утра. И что за незнакомый синий шатёр тут возвели?

— Только сегодня и только до заката! Спешите, дамы и господа! — раздался громкий голос зазывалы.

Толпа колыхнулась в сторону шатра, увлекая Берта. Он пробовал выбраться, но люди так стремительно спешили к своей цели, что проще было подождать, пока они успокоятся.

— Настоящие наручные часы! — продолжал вещать зазывала, легко перекрывая гомон. — Прямо из столицы! По невероятно низкой цене! Только сегодня и только до заката!

О, наручные часы? Неудивительно тогда, что тут столько народу. Самая модная нынче вещь. Часами напольными или настенными сейчас никого не удивишь: и у аптекаря есть, и в трактире, и в конторе. А вот наручные — другое дело. Если купил себе такие, то все знают: состоялся человек.

— Привет! — рядом оказалась хорошенькая соседка. — Смотри, что мне Айвен купил!

Девушка протянула руку. На её запястье красовались чудесные часики: голубой циферблат, ажурные стрелочки, камушки вместо цифр — тонкая работа.

— Ого, какая красота! Айвен клад нашёл?

— Нет, — засмеялась соседка. — Купил! Их тут за четверть столичной цены продают. Я теперь такая счастливая!

Она радостно прижала руку к груди и с любовью посмотрела на Айвена, своего жениха, протолкавшегося к ним сквозь толпу.

— Что, правда дешево продают? — недоверчиво спросил у него Берт после обмена приветствиями.

— Да! Ни за что бы не поверил, но торгаш правду говорит: за четверть столичной цены отдаёт.

— А почему?

— Кто его знает? Может, в столице эти из моды вышли? Нам-то что — дают, мы и берём.

— Это точно. А сколько, кстати, времени?

Девушка посмотрела на циферблат и важно сообщила:

— Восемь шестнадцать.

Ох! Рабочий день начинается в восемь! Он торопливо попрощался и помчался на работу.

Мистер Андрес отчитал его за опоздание и нагрузил работой сверх обычного. Берт точил перья, протирал пыль с конторских полок и столов, проверял запасы сургуча для печатей, чернил и бумаги, но мыслями был на площади, рядом с синим шатром. Если Айвен, помощник библиотекаря, смог позволить себе часы из того шатра, то и он, Берт, сможет.

Он ведь обещал сестре, что подарит ей на день рождения самый лучший подарок. Конечно, он не имел в виду эту игрушку, но что может быть лучше красивых, дорогих часов, которые Джил сможет носить днём и ночью? Если у её подруг такие же будут, то сестрёнка будет не хуже других. А если только Берт успеет столичную игрушку отхватить, то сестрица сможет хвастаться подругам. Да и как часть приданого часы — прекрасный вариант.

Если распотрошить заначку да ещё взять деньги, что отложены на уголь к зиме, то должно хватить. На уголь он ещё заработает — сейчас апрель, и до зимы ещё далеко. А порадовать Джил — это дело нужное. Он же обещал родителям заботиться о сестре.

Зазывала что-то говорил о закате. Какая связь между закатом и торговлей, Берт не очень понимал, но знал, что многие торговцы — люди суеверные. Так что надо поспешить. Тут, в конторе, он закончит дела к пяти. Потом надо занести старому Хью копию книги, над которой он работал полночи, и забрать оплату. Это дело недолгое.

По вечерам же Берт подрабатывал у аптекаря. Полы подмести, витрины помыть, убрать всякие банки-склянки — девчачья работа, но аптекарский цех женщин традиционно не жалует. А платит аптекарь неплохо, да и к тому же он единственный, кого устроил работник в вечернее время.

Так вот надо будет договориться с аптекарем: часть работы Берт сделает сразу, а остальное — когда вернётся с покупкой. Чтобы успеть заскочить домой и примчаться на площадь до заката, нужно уйти от аптекаря не позднее половины восьмого, а лучше в семь.

Решено!

Берт, то и дело поглядывая на настенные конторские часы, продолжил работать. Со всеми делами управиться удалось только в половине шестого.

Он схватил стопку листов с переписанными текстами для старого Хью и побежал на соседнюю улицу. Как назло, у старика прихватило спину, так что сначала пришлось сначала долго ждать, пока тот доковыляет до двери, а потом помочь страдальцу подняться обратно наверх. Хью карабкался по ступенькам ужасно медленно.

В результате в аптеку Берт прибежал в четверть седьмого. И едва войдя в пропахшее травами и лекарственными каплями помещение, понял, что уйти пораньше ему не светит.

Вместо почтенного господина аптекаря за прилавком сидел его племянник Рой, высокомерный болван с замашками знатной особы.

— О, Берти пожаловал! — протянул он, стряхивая невидимые пылинки с рукава нарядного шёлкового камзола. — Давай-ка принимайся за работу. Не