извращенца. Я подошла к дивану и включила телевизор, остановившись на новостном канале, а затем сложила мягкое серое одеяло и накинула его на спинку дивана, прежде чем вернуться к острову на кухне. Я допила свой сок и перешла к банке содовой, когда Зейн, наконец, вышел из спальни. Я снова стала нервозно грызть ноготь большого пальца, и задалась вопросом, почему ему потребовалось вдвое больше времени, чем мне, чтобы принять душ. Его мокрые волосы были зачесаны назад, и он, к счастью, был полностью одет в тёмно-синие нейлоновые брюки и простую белую рубашку. Он был босиком.

У него были красивые ступни.

— Содовая на завтрак? — заметил он и, проходя мимо меня, поймал мою руку и осторожно отвёл её от моего рта.

Я вздохнула.

— Это десерт.

— Мило.

Он направился к холодильнику. Зимний запах, который всегда окутывал Зейна, окутал и меня. У него был какой-то особый шампунь? Вряд ли, потому что уже перепроверила все бутылочки в душе.

Я резко обернулась.

— Мне напомнить тебе о нашем вчерашнем никчёмном разговоре?

— Боже, прошу, нет, — он открыл холодильник. — Хочешь яиц?

— Конечно. Помочь?

Он поднял глаза и поставил на столешницу коробку яиц и упаковку масла.

— Разве не ты чуть не спалила дом Тьерри, пытаясь приготовить запечённую курицу?

Я фыркнула.

— Разве не ты обещал научить меня готовить сыр на гриле?

— Знаешь, а ты права, — он поднял яйцо и указал им на меня. — Но сначала мне нужно накормить себя.

— Приоритеты.

— Я и правда не хочу, чтобы ты жарила яйца. Хотя их и трудно испортить, но у меня есть подозрение, что ты сделаешь именно это, и тогда мне будет стыдно за тебя.

— Неужели? — сухо пробормотала я.

Он ухмыльнулся, и я была уверена, что вид у меня стал немного тупой, пока я наблюдала за ним.

— Как насчёт болтуньи?

— Конечно, шеф-повар Зейн.

Я тихо усмехнулась.

— Знаешь, ты можешь сесть на диван. Так будет удобнее, чем на табуретке.

— Я знаю.

Возможно, так оно и было, но Зейн спал там, и мне почему-то казалось, что это его личное пространство.

Как долго мы будем продолжать так себя вести? Зейн спит на диване, но при этом у нас одна душевая кабинка на двоих? Но куда нам идти? Нам пришлось остаться в городе. Здесь находилась община его клана, в которой было место для нас, но кроме Николая и Деза, его клан не знал, кто я такая, и так должно было остаться. Кроме того, у меня было предчувствие, что Зейн не согласен с этой идеей.

— Я подумал, что после завтрака мы могли бы немного потренироваться, — сказал Зейн, снова привлекая моё внимание к себе. — Я не придумал ничего особенного, чтобы помочь тебе с твоим зрением, но если вы с Мишей тренировались ежедневно, мы тоже должны тренироваться каждый день.

Я посмотрела на себя сверху вниз. Мои леггинсы и рубашка идеально подходили для тренировки.

— Ну, или у тебя есть предложения получше?

Я пригвоздила его сдержанным взглядом.

— Да, у меня были планы с тем демоном, который напоролся на мой кинжал. Он возвращается к жизни, и мы собираемся потусоваться.

Зейн усмехнулся.

— Тогда как насчёт того, чтобы развернуть маты? — пауза. — Если конечно ты справишься с этим?

— Я справлюсь, — передразнила я, спрыгивая с табурета, — если ты справишься с эпическим пинком под зад, который получишь.

Он рассмеялся так громко, что я обернулась и посмотрела на него.

— Ты ещё пожалеешь, что так смеялся, — пробормотала я и пошла к матам.

Пока Зейн готовил, я подняла удивительно тяжёлые маты и с громким стуком бросила их на пол. Развернув их и сдвинув вместе, я вытерла пот со лба и присоединилась к Зейну за столом. Как только мы покончили с маслянистыми яйцами, я почувствовала себя намного более энергичной, как будто действительно немного отдохнула этой ночью.

Мы убрались, и я последовала за Зейном к матам, разминая руки.

— Обычно я сначала разминаюсь.

Как только Зейн ступил на мат, он стянул с запястья резинку для волос, собрал волосы в наполовину законченный конский хвост, который смотрелся на нём в тысячу раз лучше, чем на мне.

— Было бы неплохо немного побегать.

Я нахмурилась, схватилась за согнутый локоть и прижала его к груди, пока не почувствовала растяжение в плече.

— Я не люблю бегать.

Зейн повернулся ко мне.

— Какая неожиданность.

— Ха. Ха.

— Я решил, что мы начнём с ряда техник блокировки и бросков.

Стоя на мате, скрестив руки и расставив ноги, он так сильно напоминал мне Мишу, что мне пришлось отвести взгляд.

— Затем перейдём к обороне…

— Серьёзно, основы? — подражая Зейну, я скрестила руки на груди. — Которые я заучила сразу же, как только начала тренироваться?

Он кивнул.

— Всегда нужно совершенствоваться, независимо от того, сколько у тебя тренировок.

— Да. И ты продолжаешь практиковать базовые техники блокировки? — я вскинула брови.

Зейн промолчал.

— Я приму это за «нет». С чего ты взял, что мне это нужно? — спросила я.

Он склонил голову набок.

— Потому что у меня гораздо больше опыта работы в реальных условиях, чем у тебя.

— Это правда, — я расцепила руки.

Зейн выпрямился, на его лице отразилось замешательство, как будто он ожидал продолжения спора.

Я улыбнулась.

И тогда я сделала свой ход. Рванув вперёд, я скользнула вниз, как будто возвращалась на базу, положила ладони на мат, развернулась и ударила его по ноге. Я сбила его с ног, и он рухнул, как бревно, с кряхтением приземлившись на бок, а затем перекатился на спину. Оттолкнувшись, я подскочила и опустила колени по обе стороны от его бёдер, как раз когда он начал садиться. Я положила руки ему на плечи, оседлав его живот и удерживая его, используя свою силу — и позаимствованную у него силу. Я чувствовала, как напряглись мои мышцы, но он не двигался.

Мне потребовалась секунда, чтобы впитать в себя его удивлённый взгляд и моё чувство чистого, неподдельного удовольствия от того, что я победила его.

— Не думаю, что мне нужно практиковаться в технике защиты.

Зейн слегка прикрыл глаза.

— Туше.

— И это всё, что ты можешь сказать? — спросила я, чувствуя, как вздымается его грудь.

Один уголок его губ приподнялся.

— А что вы с Мишей делали во время тренировок?

— Мы боролись.

Его брови поползли вверх.

— И это всё?

Я, молча, кивнула.

— Мы сражались и не сдерживались.

Я положила руки ему на грудь, не обращая внимания на какой теплой она ощущалась под тонкой рубашкой.

— Ну, может быть, Миша и сдерживался немного, но