Послышался треск… Я, задыхаясь, упала на пол и откатилась в сторону. Оккультисты, спотыкаясь и кувыркаясь, бросились в разные стороны. Затрещал пол, и покачнулись стены. Сверху послышался скрип и треск ломающегося камня, посыпались пыль и песок.

Стоявший в глубине подземелья змеиноподобный получеловек в черном плаще поднял над головой свой жезл и описал им едва заметный круг. Затрещал и с оглушительным грохотом рухнул потолок справа от меня. Что-то ритмично запульсировало. У меня в голове. И вообще повсюду.

Потом что-то упало мне на голову, обрызгав кровью. Это была костлявая чешуйчатая лапа с тремя когтями.

Наступила тишина, прерываемая сморканьем и всхлипами обнаженных девиц. Вскоре замолчали и они. Я сглотнула, подняла голову, и с трудом поднялась. По-прежнему было тихо, и казалось, что весь мир онемел от ужаса.

– Эй, сестренка! Ты выбрала не ту компанию!

Я обернулась, машинально заслоняясь поднятыми руками. Вагнеса стояла передо мной с блестящим мечом в низко опущенной руке.

– А ты, маленькая засранка, здорово вляпалась, – зло проговорила сестра.

– Я это сама заметила, – ответила я.

Вагнеса сорвала с пояса взрывное устройство и швырнула его в сторону трона. Взрыв разрушил трон и окутал зал клубами дыма.

– Если ты нарисовала на своей груди мишень, то будь готова, что рано или поздно кто-нибудь выпустит в нее стрелу, – заметила Вагнеса.

– Ты смеешься надо мной?

– Лучше я буду смеяться над тобой, сестрица, чем плакать, – ответила Вагна.

– Тронута твоей заботой, сестра. Надеюсь, что в будущем смогу достойно отплатить за твою заботу и внимание.

– Конечно сможешь, когда придет время.Ника вспомнит этот бой спустя много лет, когда судьба сыграет с ней злую шутку и перевернет все с ног на голову. Она вспомнит свою сестру в этом жутком подземелье, в сражении за ее жизнь.

Вагнеса взяла меня за руку и повела к выходу. Пол подземелья был усеян трупами уродцев. Более тридцати плененных девиц кое-как одели и заковали в наручники. Среди пленных девиц, которых Вагна внимательно осмотрела, преобладали обитательницы трущоб с явными признаками вырождения. После выяснения некоторых обстоятельств оказалось, что две из них принадлежали к касте жриц. Непоколебимость их убеждений и верований в культ черной магии были поистине удивительными. Здесь же их и казнили без всякого суда и следствия. А участвовавшие в битве воительницы дали обет молчания во избежание всяких кривотолков.

Впоследствии у меня сохранились лишь обрывки этих воспоминаний, по большей части наполненные воплями и блеском мечей. Когда-то, гораздо позже, я просею эти события и извлеку из них зерна исторической аллегории. После тех событий меня всегда будет преследовать осознание того, что в конце некоторых историй не всегда торжествует добро.

Несколько дней после тех событий в подземелье Ника проболела. Ей снилось множество разных снов, по большей части кошмарных. Она просыпалась и подолгу лежала с открытыми глазами и в полной темноте.

Однажды утром, через несколько дней после той экскурсии в трущобы ее пришла навестить Вагнеса. Она вошла в комнату с беззаботно-рассеянным видом, будто забрела случайно.

– Ты, я слышала, болеешь, – сказала она, тщетно пытаясь сопротивляться рвущемуся наружу смеху, и сохранить серьезный вид. – Как ты оказалась в том подземелье, глупая сестренка? Ну как, познала дно нашего общества?

– Я была готова сделать что угодно, лишь бы не помирать с тоски в этом бабьем царстве, – ответила я. – Я ненавижу этот город, здесь слишком холодно и мерзко.

Вагнеса посмотрела на Нику мрачно и спокойно. Она ее недопонимала. Ей показалось, что она совсем не знает свою младшую сестру. Хотя где-то глубоко в душе она была согласна с ней.

– Все дети – рабы своего воображения. И ты – не исключение. Этот мир оказался не похож на тот, которым потчевала тебя старая колдунья? Теперь, наверное, тебе хочется насрать на ее сказки и на ее саму. Но такая здесь жизнь.

– Жизнь? – с горечью переспросила я. – И ты считаешь это жизнью?

– Приходится, – ответила Вагна. – И будет она короткой или длинной, зависит от тебя. Судя по пути, на который ты вступила, он долгим не окажется. Одевайся, нас царица ждет.

– Тяжело пришлось? – спросила мать, когда мы вошли в ее кабинет. – Как там, в царстве жутких теней?

– Это шутка? – спросила я. – Что ты этим хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что ты сунула свой носик куда не следует, – рявкнула мать. – Ты недооценила и себя, и свое мужество. Твоя смерть могла огорчить меня.

Я нахмурилась.

– Мертвым все равно, кого они огорчили. Я поступила так, как поступила. И не собираюсь придумывать отговорки. Мои истинные мотивы слишком грубы, чтобы ты их поняла.

Бесцветные губы матери медленно изогнулись в улыбке.

– Никатея, у тебя не было другого способа узнать ту жизнь? Что, сладкая иллюзия закончилась? Интересный ты получила опыт?

– Была очень приятная прогулка, мамочка. Освежающая, – сказала я. – Это было замечательно.

– Вот и чудесно, – проговорила царица. – В дальнейшем предупреждай меня о своих планах. Договорились?

– Хорошо. Но не обещаю.

– Да уж, принцессой ты так и не стала, – сказала мать. – Вагнеса, надо что-то делать с этой девчонкой!

– Сегодня о ее подвигах судачат все жрицы, а завтра заговорит вся империя, – сказала Вагнеса. – Пришло время отправить ее в Школу.

«Что ж, – мрачно подумала Никатея, – могло быть и хуже». Потерю свободы будет трудно пережить, но ей всегда нравилось учиться.

– Когда? – прямо спросила Ника.

– Учитывая, что твои шестнадцать уже позади, завтра будет в самый раз, – ответила Людина.

– Как прикажешь, матушка, – согласилась Ника. – Завтра я буду в Школе.

– Послушай меня внимательно, дорогое дитя, – ледяным голосом проговорила царица. – В Школе ты будешь подчиняться тем же правилам, что и любая ученица. И ты станешь лучшей воительницей во славу империи. У тебя впереди целая свободная ночь. Повеселись хорошенько.

– Повеселись хорошенько! – передразнила мать Никатея, выходя из кабинета. – По ее понятиям это, наверное, отрубить кому-то голову или содрать кожу с мужчины.

Вагнеса, идущая за ней, улыбнулась ее словам.

– Научись придерживать свой язык, сестричка, – посоветовала она. – Наставницы Школы не слишком обременены чувством юмора. И им до одного места, что ты принцесса амазонок.

Я кивнула в знак согласия.

Вагнеса какое-то время изучающе смотрела на меня, потом подошла и положила руку на плечо.

– Ника, я хочу, чтобы свой первый урок ты получила от меня. Иди за мной.