Эддисон неуклюже шагнул за адвокатом, вступил на шаткуюдеревянную лестницу и взялся за перила.

– Что вы делаете? – спросил раздраженно Мейсон.

– Как – что я делаю?

– Оставляете отпечатки пальцев. Я же велел вам засунуть рукив карманы.

– Боже, Мейсон, при чем здесь отпечатки? Кому они нужны?

– Полиции, – ответил Мейсон, поднимаясь по лестнице.

Оглядевшись вокруг, Мейсон решился.

– Это должна быть та, третья дверь. – Вынув платок, чтобы неоставить следов, Мейсон потянул за ручку двери.

Дверь открылась. Запах смерти ударил им в ноздри.

Луч фонаря высветил распластанную на полу фигуру. Труп лежаллицом вверх, уставившись невидящими глазами в потолок.

– Взгляните через мое плечо, но ничего не касайтесь, –попросил Мейсон. – Вы его знаете?

Эддисон выглянул из-за плеча Мейсона и посмотрел на труп.

– Это Эдгар Феррел.

– Теперь вам понятно, почему я просил вас убрать руки вкарманы? – сказал Мейсон.

Они спустились вниз по скрипящей лестнице. У выхода Мейсонзадержался, протерев изнутри и снаружи ручки двери.

– Ну, хватит, – заметил Эддисон, – разве это так страшно,если мы оставим свои отпечатки пальцев? Нам все равно придется вызыватьполицию, сказать, что…

– Мы поговорим об этом позже, – сказал Мейсон, направляясь кмашине.

– Что значит «поговорим позже»? – попытался возразитьЭддисон. – Что это за преступления, о которых не следует сообщать в полицию?Конечно, я не юрист…

Мейсон завел двигатель.

– Я сказал, поговорим позже.

– Мы можем поговорить и сейчас, – настаивал Эддисон.

Мейсон молча вел машину к шоссе, куда наконец они выехали.Эддисон продолжал нервничать:

– Ну, что же вы молчите, Мейсон? Что бы вы ни говорили, номы должны остановиться у ближайшей телефонной будки и позвонить шерифу.

– Труп Феррела лежит там уже дня три-четыре, – промолвилнаконец Мейсон.

– И что из этого? – спросил Эддисон.

– Из этого следует, что его убили примерно во вторник ночью.Он почему-то не поехал сразу на рыбную ловлю, а решил заглянуть сюда.

– Понятно, не надо быть юристом или следователем, чтобыприйти к такому выводу.

– А во вторник ночью вы были здесь, – заметил Мейсон.

– Но об этом же, кроме вас и меня, никто не знает.

– И вы не собираетесь сообщать это полиции?

– Я не настолько глуп.

– Не забывайте, что Веронику вы подобрали как раз в тотвторник, – напомнил Мейсон.

– Вероника тут ни при чем, это ее не касается.

– Будем надеяться, что это так, – вздохнул Мейсон. – Выможете точно показать мне место, где подобрали ее?

– Она стояла на правой стороне, прямо на повороте, ккоторому мы приближаемся, вот здесь, у дренажной трубы.

Мейсон вышел на обочину и остановился.

– Может быть, вы все же прекратите пока свои изыскания и мыуведомим полицию? – раздраженно сказал Эддисон.

Мейсон молча вышел из машины. Эддисон в конце концовпоследовал за ним.

– По прямой отсюда до того дома ярдов двенадцать, – заметилМейсон.

– Что вы, черт возьми, имеете в виду? – вновь взорвалсяЭддисон.

– Предположим, мы явимся в полицию. Ваше лицо – саманевинность. Вы были удивлены и испуганы, узнав о смерти своего партнера.Полиция станет задавать вам обычные в таких случаях вопросы. Они захотятузнать, что вам известно об этом доме и участке. Вы скажете, что хотели купитьего, что Феррел хотел того же. Так?

Эддисон кивнул.

– А потом они спросят вас, бывали ли вы здесь когда-нибудьпозднее. Что вы ответите?

– Почему я должен посвящать их в свои дела?

– То есть вы скажете, что не были?

Эддисон кивнул.

– Вот тут-то и загвоздка. Если вы скажете, что бывали, вампридется объяснить, когда и почему. Если ваш ответ будет отрицательным, полицияпроверит следы шин, установит, что они совпадают с шинами вашего автомобиля,потом они доберутся и до Вероники, спросят у нее, где вы ее подобрали. Онисмогут доказать, что…

– Они установят лишь, что я проезжал мимо этого места, как исотни других водителей, я ездил по делам.

– Но закавыка в том, что вы отъезжали от дома на первойпередаче. Иначе тут не проедешь. Тихой ночью Вероника обязательно должна быласлышать, как вы едете на первой передаче, она видела, что именно вы, вашамашина отъезжает от дома и приближается к ней.

Эддисон молчал.

– А теперь заметим еще одно обстоятельство. Когда вы пришлико мне сегодня днем, вы очень нервничали, сжимали кулаки, не находили себеместа, чуть не бегали по комнате.

– Еще бы, у меня было достаточно забот.

– Вы – бизнесмен, – прервал его Мейсон, – у вас всегдадостаточно забот.

– Ради бога, Мейсон, говорите прямо, без увиливаний, мнестановится холодно на ветру. Лучше вернуться в машину.

– Когда Лоррейн сообщила вам, что видела автомобиль мужа? –спросил юрист.

– Точно не помню.

– Когда? – повторил вопрос Мейсон и добавил: – Помните, чтоЛоррейн Феррел в полиции будет задан тот же вопрос.

– Я не помню. Похоже, где-то после ленча.

– Я тоже так думаю, – заметил Мейсон.

– Что вы этим хотите сказать? – спросил Эддисон.

– То, что вы выглядели слишком взвинченным, когда пришли комне. Видимо, когда Лоррейн сообщила вам, что заметила машину мужа, вы сразусообразили, что из этого можно извлечь. И вы сразу поехали сюда. Но на этот развы не подъезжали к самому дому, вы оставили машину на дороге, на обочине, выпробрались сквозь кусты, перелезли через забор. Увидев, что в доме как будтоникого нет, вы решили выяснить, был ли вообще здесь Эдгар Феррел. Вы…

– Нет, нет! – отчаянно закричал Эддисон.

– Вы вошли в дом, – продолжал Мейсон, – убедившись, что внем никого нет. Попытались открыть дверь, увидели за ней труп Феррела и впанике бросились ко мне в контору…

– Мейсон, ну что вы говорите!

– Я знаю, что говорю, – заявил адвокат. – Вы оставили тамотпечатки пальцев. А это грозит вам местом в камере смертников в тюрьмеСан-Квентин.