Грузовик остановился. Порта крикнул часовому:

— Специальный наряд из дежурной роты. Один фельдфебель, один унтер-офицер, двадцать солдат и двое заключенных.

Часовой заглянул в грузовик. Из окна караульного помещения высунулся фельдфебель и крикнул:

— Поезжайте на девятый участок. Где пропадали, черт возьми? Там вас давно ждут.

— Шут ты гороховый, — сказал Пауст.

Не дожидаясь ответа, мы поехали по песчаной дороге мимо казарм. Пустые окна уныло смотрели на людей в мундирах, которых изо дня в день учили убивать.

— Надеюсь, до нашего возвращения не съедят весь горох! — недовольно сказал Шварц. — Не каждый день мы получаем то, что нам нравится. И нас как назло именно сегодня назначили в этот наряд.

Ему никто не ответил.

— Черт возьми, заяц! — вдруг воскликнул Порта и указал на что-то в чахлом вереске.

Мы все вытянули шеи, глядя на убегавшего прыжками зайца.

— Надо же! Такая жратва перед носом, а до нее не добраться, — простонал Порта.

— Последний раз мы ели зайца в Румынии, в казармах у реки Дубовила, — сказал Плутон.

— Да, я тогда ободрал в карты румынского барона, как липку, — усмехнулся Порта.

Грузовик остановился. Пауст с бранью спрыгнул на землю.

— Где девятый участок? Этот охламон заблудился. Здесь спортивная площадка.

Никто не ответил. Пауст развернул карту и долго вертел ее, пока наконец не сориентировался. Грузовик стал отъезжать задом и застрял на размякшей, поросшей травой обочине. Всем пришлось спрыгнуть и толкать машину. В кузове остались только смертники.

Мы спокойно побросали им свои винтовки.

— Тебе нужно отправиться в Россию, — сказал Плутон, ни к кому не обращаясь. Мы не поняли, что он имеет в виду. — Тогда будешь знать не только этот паршивый учебный лагерь.

— Гороха нам не достанется, — сердито сказал Шварц.

— Плевать на твой горох! — выкрикнул Штеге. — Грызи свои собственные хрящи, если так голоден.

— Никто не спрашивает твоего мнения, ублюдок! — злобно ответил Шварц.

Дело могло кончиться дракой, но грузовик выехал, и нам пришлось спешно влезать в кузов.

Вскоре мы остановились снова. Приехали на девятый участок. Пауст заорал:

— Наряд, строиться!

Мы нервозно спрыгнули и построились перед ним. О смертниках все забыли. Они сидели в кузове, забившись в угол у кабины водителя. Подошел лейтенант из полиции вермахта[22]и раскричался на них. Пауст как будто бы растерялся. Потом заорал так, что позади деревьев раскатилось эхо:

— Заключенные, быстро в строй!

Оба смертника чуть ли не вывалились из кузова и с виноватым видом встали в конце нашего строя — старый унтер впереди, девушка сзади него. Лицо у лейтенанта было багровым. Он без нужды поправил свой широкий офицерский ремень и кобуру.

— Командуй! Чего ждешь?

Пауст еще больше занервничал и с пузырьками слюны в уголках губ прокаркал:

— Смирно, равнение напра-во!

Затем повернулся кругом, щелкнул каблуками и отрапортовал по всей форме толстому офицеру полиции, от которого несло пивным духом.

Лейтенант щегольски козырнул. Потом повернулся и отошел назад вместе с наблюдателями.

Подошел военный прокурор с погонами оберста. За ним следовал начальник медицинской службы и другие медики.

Пауст вышел вперед, щелкнул каблуками и отбарабанил рапорт, отдав красную папку с документами.

— Заключенные на середину, двое солдат следом, — приказал лейтенант.

Приказ был нехотя выполнен.

Мы отводили глаза от двух полускрытых кустами длинных деревянных ящиков.

Солнце сияло. Несколько человек со звездочками[23]на погонах курили. Винтовки в потных руках казались горячими. Штеге машинально поигрывал ружейным ремнем.

Военный прокурор отдал документы майору из панцер-гренадеров. Тот кое-как сложил все разноцветные листы в нужном порядке. Ему мешал ветер. Потом стал фальцетом читать:

— Именем фюрера и немецкого народа специально созванный по приказу командующего шестым сектором обороны военный трибунал приговорил Ирмгард Бартельс, рожденную третьего апреля тысяча девятьсот двадцать второго года, телефонистку в шестом секторе обороны, проходившую службу в Билефельдте, к смертной казни через расстрел. Подсудимая признана виновной в связи с нелегальной коммунистической организацией и распространении представляющих опасность для государства листовок среди коллег-телефонисток, а также в казармах, где было расквартировано ее отделение. Подсудимая подписала свои письменные признания. Дело рассматривали председатель трибунала доктор Ян, генерал-майор полиции Шлирман и группенфюрер[24]СА Виттман. Приговоренная подсудимая навсегда лишается доброго имени, и все ее имущество переходит к государству.

Именем фюрера и немецкого народа специально созванный по приказу командующего шестым сектором обороны военный трибунал приговорил унтер-офицера Герхардта Пауля Брандта, рожденного семнадцатого июня тысяча восемьсот восемьдесят девятого года, проходившего службу в Семьдесят шестом артиллерийском полку, к смертной казни через расстрел. Подсудимый отказывался выполнять приказы во время несения караульной службы в шталаге[25]номер шесть. Командир батареи трижды предупреждал его о последствиях неподчинения приказам. Подсудимый подписал свои письменные признания. Дело рассматривали оберштурмбаннфюрер[26]СС доктор Рюптер, обергруппенфюрер[27]доктор Хирш и председатель трибунала профессор Гортц. Приговоренный подсудимый навсегда лишается доброго имени, и все его имущество переходит к государству.

Приговор приведет в исполнение специальный наряд из Двадцать седьмого (штрафного) танкового полка. Обязанности священника исполнит капеллан Курт Майер. Смерть засвидетельствует штабной врач доктор Меттген. Военный прокурор доктор Вейсман проследит за тем, чтобы приговор был приведен в исполнение в соответствии с правилами. Обязанность известить родственников приговоренных возлагается на служащих падерборнской гарнизонной тюрьмы номер шесть дробь шесть. Погребение осуществит специальная команда из саперного батальона номер пятьдесят семь.