Да, папочка, требовалась, потому что вот такие мы есть. А после 11 сентября прошлого года мои родители два дня подряд пытались связаться со мной из своей Флориды, и когда наконец дозвонились, потратили минут пятнадцать, чтобы рассказать, как они меня любят, что стало для меня в некоторой степени сюрпризом. Но я совершенно уверен — они именно это и хотели мне сообщить.

Да, вот такие мы и теперь, но через год-два, если не случится еще одного нападения на нашу страну, снова вернемся к своему обычному состоянию — эгоцентричному, высокомерному. И это тоже нормально, потому что, откровенно говоря, я уже несколько подустал от провинциальных друзей и родственников, все время интересующихся, как у меня дела. У нас у всех случился этот момент катарсиса и переоценки собственной жизни, но он уже прошел, а теперь настало время продолжить свои дела и вернуться к тому, чем мы были раньше.

Мне, однако, нравится эта шутка насчет пьянства и траханья, и нам следует еще некоторое время придерживаться такой линии поведения. Мои друзья холостяки уверяют… Ну ладно, это тема для отдельного разговора, в другой раз.

А пока я сказал Кейт:

— Я люблю тебя.

Она протянула через стол руку и сжала мою ладонь.

— И я тебя люблю, Джон.

Это было прекрасное завершение хорошо проведенного дня. Я не был самым внимательным мужем 10 сентября прошлого года, но на следующий день, когда решил, что она погибла, весь мой мир рухнул вместе с башнями-близнецами. И когда я увидел ее живой, то понял, что следует повторять «Я люблю тебя!» гораздо чаще, поскольку с моей работой и с такой жизнью никогда не знаешь, что произойдет завтра.

Власть всегда полагает, что у нее глубокая душа и широкие взгляды, недоступные пониманию слабых, и что она служит Богу, тогда как на самом деле нарушает Божьи законы.

Джон Адамс, второй президент США

Харри Маллер — с завязанными глазами и с кандалами на щиколотках — сидел в чем-то весьма похожем на комфортабельное кожаное кресло.

Он слышал, как вокруг тихо разговаривают несколько человек, и, кажется, узнал голос Бэйна Мэдокса.

Кто-то опустил ему повязку на шею, и когда глаза привыкли к свету, он увидел, что сидит в конце длинного соснового стола. Кроме него, за столом сидели еще пять человек: по двое с каждой стороны и один — во главе стола, лицом к нему. Бэйн Мэдокс. Люди разговаривали друг с другом, словно Харри здесь и не было.

Перед каждым лежали блокнот и ручки, стояли бутылки с водой и кофейные чашки, а перед Мэдоксом еще и клавиатура компьютера.

Харри осмотрел комнату — это была библиотека или рабочий кабинет. Слева от него располагался камин, по обе стороны от которого имелись окна. Портьеры на них были задернуты, так что он не мог выглянуть наружу, но сориентировался, пока его вели сюда из камеры с повязкой на глазах, что это первый этаж.

Возле двери стояли Карл и еще один охранник. На поясах у них висели кобуры с пистолетами, но стрекал для скота видно не было.

Потом он заметил посередине комнаты большой черный кожаный чемодан. Привязанный к тележке, он, судя по виду, был очень старым.

Бэйн Мэдокс, который, казалось, только теперь заметил его присутствие, сказал:

— Добро пожаловать, мистер Маллер. Хотите кофе? Или, может, чаю?

Харри покачал головой.

Тогда Мэдокс обратился к остальным:

— Джентльмены, это тот человек, о котором я вам говорил, — детектив Харри Маллер, Управление полиции Нью-Йорка, в отставке, ныне работает в составе Федеральной антитеррористической оперативной группы. Пожалуйста, будьте с ним любезны, пусть он чувствует себя как дома.

Все кивнули, приветствуя гостя.

Харри показалось, что двоих из присутствующих он знает.

А Мэдокс продолжал:

— Как вам известно, джентльмены, у нас есть несколько друзей в этой оперативной группе, но, по всей видимости, ни одному из них не было известно, что мистер Маллер собирается сегодня сюда заехать.

Один из присутствующих заметил:

— Следует выяснить почему.

Остальные согласно кивнули.

Харри пытался понять, что стоит за всем этим вздором, надеясь укрепить свою надежду на тщательно разработанный тест. Но в самой глубине сознания эта надежда все больше угасала, хотя он и продолжал за нее цепляться.

Мэдокс сделал знак охранникам, и те покинули помещение.

Харри снова посмотрел на мужчин, сидевших за столом. Двое примерно его ровесники, один старше, а последний, справа от него, моложе остальных. Все они были в синих блейзерах и обычных ковбойках, как у Мэдокса, словно это какая-то здешняя униформа.

Харри сосредоточил внимание на тех двоих, которые показались ему смутно знакомыми: он был уверен, что видел эти лица либо по телевизору, либо в газетах.

Мэдокс заметил пристальный взгляд Харри и сказал:

— Прошу простить, что официально не представил вам членов нашего исполнительного совета…

Один из мужчин перебил его:

— Бэйн, имена совершенно не обязательны.

— Полагаю, мистер Маллер в любом случае уже узнал кое-кого из вас.

Никто ему не ответил, кроме Харри:

— Да не нужны мне никакие имена…

— Нет, нужны, — возразил Мэдокс. — Чтобы понять, в компании каких высокопоставленных особ вы оказались. — Он кивнул в сторону сидевшего справа от него — самого старшего в этой комнате, того, кто не любил называть имена. — Харри, это Пол Данн, советник президента по проблемам национальной безопасности и член Совета национальной безопасности. Вы его, вероятно, узнали.

Мэдокс повернулся к человеку, сидевшему за Данном, ближе к Харри:

— А это генерал Джеймс Хокинс, ВВС США, член Объединенного комитета начальников штабов; его вы, вероятно, тоже узнали, хотя Джим из тех парней, которые не любят светиться. — Потом Мэдокс указал на мужчину слева от себя: — А это Эдуард Уолфер, заместитель министра обороны и большой любитель фотоаппаратов и кинокамер. Никогда не становитесь у него на пути, если он приглядел себе новую камеру, иначе он отправит вас в нокаут. — Мэдокс улыбнулся, но его примеру никто не последовал. — Мы с Эдом вместе окончили офицерское училище в Форт-Беннинге, штат Джорджия, в шестьдесят седьмом году. Потом одновременно служили во Вьетнаме. С тех пор он сделал отличную карьеру, а я за это время заработал кучу денег.

Уолфер не улыбнулся, как понял Харри, шутке.

— А справа от вас, Харри, — продолжал Мэдокс, — сидит Скотт Лэндсдэйл из Центрального разведывательного управления, который уж точно страшно стесняется камер репортеров; кроме того, он является офицером связи между ЦРУ и Белым домом.