Он понял: происходящее здесь — реальность, столь устрашающая, что казалось, все эти могущественные люди вот-вот наделают в штаны. Оставалось утешиться фактом, что не только он в этом помещении напуган до смерти.

Бэйн Мэдокс встал и объявил:

— Начинаем чрезвычайное заседание исполнительного совета клуба «Кастер-Хилл». — И продолжил, по-прежнему стоя: — Джентльмены, как вам известно, в связи с годовщиной событий одиннадцатого сентября Управление национальной безопасности объявило «оранжевый» уровень террористической опасности. Цель настоящего заседания — решить, следует ли нам продолжать осуществление плана «Грин», который приведет к снижению этого уровня до «зеленого». Навсегда. — Мэдокс взглянул на Харри: — Вам нравится такая цель, не так ли?

— Конечно.

— Но это сделает вас безработным.

— Ну и ладно.

— Хорошо. Тогда, если совет не возражает, я введу Харри в курс дела. Вообще-то нам не повредит анализ возможных перспектив, прежде чем мы придем к какому-то решению. — Он посмотрел на Маллера: — Вы слышали выражение «взаимно гарантированное уничтожение»?

— Я… да, слышал.

— В годы «холодной войны», если бы Советы запустили ядерные ракеты, нацеленные на нас, мы без промедления задействовали бы весь свой арсенал ядерного оружия. Тысячи ядерных боеголовок разрушили и уничтожили бы обе страны, обеспечив взаимное уничтожение. Помните?

Харри кивнул.

— Парадокс заключается в том, — продолжил Мэдокс, — что тогда мир был значительно безопаснее. Никаких колебаний, никаких политических дискуссий в нашем лагере. Во всем этом имелась какая-то потрясающая простота. Появление на экранах радаров тысяч ядерных ракет, направляющихся в нашу сторону, означало, что мы уже мертвецы. Возникла бы только одна проблема морального плана — если бы вообще возникла, — успеем ли мы убить десятки миллионов в неприятельской стране, прежде чем погибнем сами? Мы с вами знаем ответ на этот вопрос, однако в Вашингтоне попадались безмозглые людишки, считавшие, что отмщение не может служить оправданием, если мы превратим в руины большую часть планеты, и во имя какой бы то ни было цели нельзя уничтожать ни в чем не повинных мужчин, женщин и детей в стране, правительство которой нас уничтожило. Ну так вот, доктрина ВГУ — взаимно гарантированного уничтожения — сняла все подобные вопросы и проблемы, автоматически обеспечив ответный ядерный удар. Нам уже не требовалось полагаться на президента, потерявшего от страха голову, переживающего нервный срыв, занятого в этот момент партией в гольф или где-то там трахающегося.

Раздалось несколько вежливых смешков.

А мистер Мэдокс продолжал:

— Главная причина, в силу которой принцип ВГУ работал, заключалась в несомненной и симметричной угрозе. Каждая из сторон знала: первый ядерный удар, нанесенный ею, вызовет контрудар с другой стороны, причем такой же или даже превосходящей силы, что приведет к уничтожению цивилизации в обеих странах. — Помолчав, он добавил: — В результате такие районы, как Африка, Китай или Южная Америка, уцелеют и унаследуют то, что останется от Земли. Весьма нерадостная перспектива, не правда ли?

Харри вспомнил, каким был мир накануне развала Советского Союза. Возможность ядерной войны чрезвычайно пугала, но он никогда до конца не верил, что это произойдет.

Мэдокс, словно прочитав его мысли, сказал:

— Но этого так и не случилось. И никогда не случится. Даже самый безумный советский диктатор не решился бы на такое. Несмотря на все вопли леваков-пацифистов и безмозглых интеллектуалов, взаимно гарантированное уничтожение в целом обеспечило безопасность мира от ядерного Армагеддона. Так?

«К чему это он клонит, черт его дери?» — подумал Харри.

Бэйн Мэдокс сел, закурил сигарету и спросил Маллера:

— Вы когда-нибудь слышали о плане «Адское пламя»?

— Нет.

Мэдокс пристально посмотрел на него и пояснил:

— Это секретная правительственная директива. Может, вы случайно слышали это название в каком-нибудь разговоре?

— Нет.

— Так я и думал. Этот секретный план известен только людям из верхнего эшелона власти. И нам. А теперь о нем узнаете и вы, если будете слушать внимательно.

Тут вмешался Пол Данн, советник президента:

— Бэйн, а нам это надо — обсуждать подобные вопросы в присутствии мистера Маллера?

Бэйн Мэдокс повернулся к нему:

— Как я уже говорил, это будет неплохим тестом для всех нас. Нам очень скоро предстоит принять решение, которое изменит мир, да и всю историю человечества — на тысячелетия вперед. Самое малое, что мы сейчас можем сделать, это объяснить наши мотивы мистеру Маллеру, представляющему страну и нацию, которую мы намерены спасти, как мы сами заявляем. Не говоря уж о том, что сейчас, в этот критический момент, мы объяснимся перед собой и друг другом.

Лэндсдэйл, парень из ЦРУ, произнес, обращаясь ко всем:

— Нам придется позволить Бэйну вести дело по своему усмотрению. Давно следовало бы это понять.

— Гораздо более важно, — добавил Эдуард Уолфер, — что сейчас мы переживаем важнейший момент, когда меняется, трансформируется вся история мира, и я не хотел бы, чтобы Бэйн или кто угодно другой вдруг счел, будто мы не обсудили это должным образом, соответствующим важности принимаемого решения.

Мэдокс повернулся к старому другу:

— Спасибо, Эд. Никто в мире, вероятно, никогда не узнает, что здесь сегодня произошло, но об этом знаем мы и Бог. А если мир когда-нибудь все же прозреет, тогда нам придется оправдываться перед Богом и людьми.

— Ну давайте ничего не скажем Богу, — сухо прокомментировал Лэндсдэйл.

Мэдокс проигнорировал его ироническое замечание и затянулся сигаретой.

— Первые нападения исламских террористов начались в семидесятых годах, как вам известно, — напомнил он.

Бэйн Мэдокс начал с кровавой резни на Олимпиаде в Мюнхене и зачитал список терактов представителей исламского джихада за тридцать лет — угоны пассажирских авиалайнеров, взрывы, похищения, казни и массовые убийства.

Все присутствующие хранили молчание и порой кивали, вспоминая то или иное нападение террористов.

Харри Маллер помнил почти все теракты, перечисленные Мэдоксом, и поразился, как много их набралось за последние тридцать лет. И еще его удивило, о скольких он забыл, даже о крупных, таких как взрыв в казарме морских пехотинцев в Ливане, когда погибло около двухсот сорока американских солдат, или о взрыве бомбы на борту лайнера компании «Пан-Американ», летевшего рейсом сто три, над Локерби, при котором погибло несколько сотен людей.

Харри чувствовал, как все больше ярость захлестывает его, пока Мэдокс зачитывает свой список терактов. Ему вдруг подумалось, что, если бы сейчас в это помещение вошел террорист — или просто мусульманин, — собравшиеся разорвали бы его на части. Мэдокс явно умел заводить толпу.