Сам же Мэдокс оглядел сидевших за столом и сказал:

— У каждого из нас, здесь присутствующих, был друг или знакомый, погибший во Всемирном торговом центре или Пентагоне. — Он обратился к генералу Хокинсу: — Ваш племянник, капитан Тим Хокинс, погиб в здании Пентагона. — Потом повернулся к Скотту Лэндсдэйлу: — Двое ваших коллег погибли в ВТЦ, правильно?

Лэндсдэйл кивнул.

— А у вас? Вы в тот день кого-нибудь потеряли? — спросил Мэдокс у Харри.

— Мой босс… — ответил тот. — Капитан Стейн и другие ребята, мои знакомые, погибли в Северной башне…

— Примите мои соболезнования, — сказал Мэдокс, закончив на этом перечисление зверств и иных актов насилия по отношению к американцам и жителям других стран Запада. — Это было совершенно новое явление в мировой истории, и ни мир в целом, ни Соединенные Штаты в частности не знали, как реагировать. Многие думали, все пройдет само. Чего, увы, не случилось. Стало только хуже. По сути дела, Запад оказался безоружным, не способным противодействовать террористическим нападениям; у нас, по-видимому, не хватает воли, чтобы должным образом ответить тем, кто нас убивает. Даже когда Соединенные Штаты подверглись атаке на своей собственной территории — в девяносто третьем году, при взрыве во Всемирном торговом центре, — мы не сделали ничего. — Он посмотрел на Харри: — Правильно?

— Ага… но кое-что все же изменилось…

— Я не заметил.

— После одиннадцатого сентября все изменилось, — сказал Харри. — Мы теперь в гораздо большей мере…

— Знаете, Харри, вы и ваши друзья из АТОГ, да и все эти ФБР, ЦРУ, военная разведка, британские MI5 и MI6, Интерпол и прочие совершенно бесполезные европейские разведывательные службы, могли бы всю свою оставшуюся траханую жизнь преследовать исламских террористов, и это ни черта бы не изменило.

— Но я не знаю…

— Зато я знаю! В прошлом году — Всемирный торговый центр и Пентагон. А в будущем в таком положении вполне могут оказаться Белый дом и Капитолий. — Мэдокс выдержал паузу, затянулся и выпустил несколько колец дыма. — А в один прекрасный день — какой-нибудь крупный американский город, целиком. Ядерный взрыв. У вас есть в этом сомнения?

Маллер молчал.

— Как вы полагаете, Харри?

— Нет. Нету у меня сомнений.

— Вот и отлично. И ни у кого за этим столом их нет. Вот поэтому мы здесь и собрались. А как нам предотвратить такое? — спросил он у Харри.

— Ну… вообще-то я иногда работаю с ребятами из группы по чрезвычайным ядерным ситуациям — ГЧЯС. Вы знаете про такую?

Бэйн Мэдокс усмехнулся:

— Харри, вы сидите рядом с заместителем министра обороны, с одним из ведущих советников президента по проблемам национальной безопасности, с человеком, осуществляющим связи между ЦРУ и Белым домом. Я был бы крайне удивлен, если бы нашлось хоть что-то, о чем мы не знаем.

— Тогда зачем все время задаете мне вопросы?

Мэдокс натянуто улыбнулся:

— Позвольте мне сказать несколько слов о ГЧЯС, известной также как добровольная пожарная команда ядерного века. Очень тонкая штучка и ничуть не более эффективная, порядка тысячи добровольцев из всех областей науки, из правительственных учреждений и правоохранительных органов, которые иногда выдают себя за туристов или представителей бизнеса. Они ездят по городам Америки и по другим важным и уязвимым объектам, таким как плотины, ядерные реакторы и тому подобное, таская с собой детекторы гамма-лучей или нейтронов, спрятанные в портфели, сумки для гольфа, автомобильные холодильники и всякие прочие емкости. Правильно?

— Да.

— Ну и что, хоть одну атомную бомбу обнаружили?

— Пока нет.

— И никогда не обнаружите. Ядерное взрывное устройство или «грязная» бомба с включенным таймером может легко оказаться в жилом доме на Парк-авеню, а шансы ГЧЯС и Харри Маллера обнаружить эту бомбу примерно равны нулю. Правильно?

— Не знаю. Иногда может и повезти.

— А это звучит совсем не ободряюще, Харри, — заметил Мэдокс. — Вопрос сейчас в том, каким образом американское правительство может предотвратить уничтожение целого американского города оружием массового уничтожения, а именно ядерным устройством, установленным террористами? — Он посмотрел на Маллера и добавил: — Мне хотелось бы, чтобы вы извлекли урок из «холодной войны» и стратегии взаимно гарантированного уничтожения и сказали мне, как остановить террористов, намеренных подложить и взорвать ядерную бомбу в одном из городов Америки. Это не риторический вопрос, так что будьте любезны отвечать.

— О'кей, — кивнул Харри. — Думаю, надо поступить как с русскими — если они будут знать, что мы намерены нанести им ядерный удар, то не станут наносить его нам.

— Правильно, — одобрил Мэдокс. — Но ведь враг по своей природе теперь совсем другой. Глобальная террористическая сеть отнюдь не похожа на бывший Советский Союз. Советы были империей со своим правительством, с городами и четкими целями. И все это было занесено в стратегические планы, разработанные Пентагоном, и известно Советам. А вот исламский терроризм — весьма аморфная структура. Если исламская террористическая организация взорвет ядерное устройство в Нью-Йорке или Вашингтоне, по кому наносить удар возмездия? — Он уставился на Харри: — По кому?

Тот с минуту подумал.

— По Багдаду.

— Почему по Багдаду? Откуда нам будет известно, что Саддам Хусейн как-то связан с ядерным нападением на Америку?

— А какая разница? — спросил в ответ Харри. — Любой арабский город подойдет, что один, что другой. Они и так все сразу поймут.

— И в самом деле, поймут. Но имеется идея получше. Во времена администрации Рейгана правительство задумало и разработало секретный план под названием «Адское пламя». В чем он заключается? В полном уничтожении всего исламского мира с помощью американских ядерных ракет — в ответ на ядерное нападение на Америку. Как вам такое?

Харри молчал.

— Можете говорить свободно. Вы среди друзей. Вам бы разве не хотелось — в глубине души, — чтобы все эти страны превратились в море расплавленного и спекшегося стекла?

Харри оглядел сидящих за столом и ответил:

— Да.

Бэйн Мэдокс кивнул:

— Ну вот вам и решение. Харри Маллер, во всех отношениях типичный средний американец, хотел бы, чтобы ислам был уничтожен в ядерном холокосте.

Харри Маллер намеренно поддержал вздор, который нес Мэдокс — а это был именно вздор. Бред сивой кобылы. Безумные фантазии недоумков с крайне правыми взглядами. У них, наверное, от таких разговоров эрекция наступает. Он не видел способа, с помощью которого можно претворить в жизнь выдумки Мэдокса. Это напомнило ему собственную работу в Управлении полиции Нью-Йорка, в отделе разведки, когда он допрашивал радикалов-леваков, толковавших о мировой революции, подъеме масс на борьбу и прочем идиотском вздоре. Его босс называл это «детскими поллюциями». Он снова оглядел сидящих за столом. Вообще-то эти парни не выглядели любителями заниматься онанизмом и вешать людям лапшу на уши. По правде сказать, они казались очень серьезными, нацеленными на что-то существенное, да и сами были людьми значительными.