свиными копытами и крысиными хвостами, накидывали на толпу ловчую сеть. Что-то липкое коснулось его головы. Защищаясь, он инстинктивно вскинул руку и открыл глаза.

Людей в толпе уже не было. Их сожрали звери. Они скалили кровавые морды. Многочисленные гиены, похожие на облезлых собак, прятали свирепые глаза и подбирались ближе, чтобы броситься на него, Роберто. Хрипели свиньи с выпученными зрачками и жесткой щетиной вокруг плоского носа. Огромные питоны свивались в клубки в попытке удушить самих себя. Волки, лисы, слоны, гигантские черепахи, буйволы. Море страшных тел шевелилось, как черви в банке рыболова. Они рычали и стонали, из мерзких пастей капала мутная пена.

И тут гонг в мозгу ударил второй раз. Мрак вновь окутал разум.

Господи, что это?

Из темноты на него смотрели стеклянные глазки медвежонка Панакоты.

— Ты сумасшедший, — улыбаясь, молвил плюшевый медведь, задумчиво потирая лапой за ухом. — Вокруг тебя обычный мир и простые люди, состоящие из воды и углерода, как я из ваты и ткани. И нет в них никаких бесов. Нет страшного бога-захватчика. Все они живут лишь у тебя в башке!

— Какое чудо, ты жив! — обрадовался Роберто.

— Вообще-то меня нет. С кем ты дискуссируешь? С игрушкой из далёкого детства, сидящей в твоем мозгу? Ну не больной ли???

Во взгляде Панакоты появилось строгое выражение пси­хиатра.

Вдруг мир вновь вспыхнул красками. Вокруг стояли люди. Аудиенция окончилась. Папа уехал, и толпа рассеивалась.

Оглянулся, разыскивая глазами знакомого человека-ежа. Тот обнаружился рядом, но был заурядным, некрасивым и небритым мужчиной. Роберто отчаянно крутил головой, пытаясь найти в толпе бесов. Но те исчезли.

Жители покидали площадь. Золотистый воздух потемнел, наполнился вишнёвыми и розовыми красками. Чувствовалось, что скоро он станет бордовым и наступит вечер. Стремительно холодало. Части тела жались друг к другу, чтобы унять дрожь. Кожа съёживалась, пытаясь согреться. Голоса превращалась в далёкий рокот, который то усиливался, то ослабевал, будто тысячи комаров спешили на ночное пиршество. Однако затянувшийся день не собирался заканчиваться.

Роберто стоял, ошеломлённо глядя вокруг. Чувствовал себя как оживший мертвец, которому страшно мешали гробовые пелены, да и гроб тоже. Что произошло? Неужели он просто сумасшедший? В мозгу упали пыльные стены. И оказалось, что быть здоровым намного страшнее, чем больным. Свет хуже тьмы.

«Чур меня!» Он скрестил пальцы. Хотелось молиться, но готов ли слушать его, маньяка-убийцу, Великий Бог? Скривит губы, разочарованно свернёт на сторону нос и раздражённо молвит: «Отвали! Не знаю тебя».

И будет прав. Как объяснить, что убивал из любви к Нему? Мускул над правым веком противно задёргался, сердце трепыхалось придавленным воробушком. Если бы рядом было несколько бутылок холодного пива и друг Лучано… Он бы сказал что-нибудь мудрое, и они бы выпили спасительную, усыпляющую мозг жидкость.

Можно ли исправить злодейство? Одно-единственное? Как воскресить сотни невинно загубленных жизней? Убитые ждут его, как крабы в ведре. Схватят, утянут, не отпустят. Будут вечно драть и царапать. Показалось, что его руки и ноги сами по себе, отдельны от туловища. Оторваны и беспомощны и не пришить обратно, как и голову медвежонка. Они с Панакотой уже никогда не встретятся в тёплом песке, наполненном мягкой хвоей, под большой сосной.

Но простил же Иисус кающемуся разбойнику! Может быть, время еще есть, если каждым новым днём, каждой минутой, секундой спасать свою проклятую душу. Делать чёрную работу в доме престарелых. Кормить обездоленных. Утешать обиженных. Тогда, может быть, и удастся что-то изменить?

Но тут Роберто вздрогнул от новой страшной мысли. Вдруг Великая Битва только что случилась. «Наши» проиграли — и прежний мир погиб. Растаял, как дым погашенной свечи. Вокруг новая вселенная другого, неизвестного бога. Люди не замечают разницы, как не видят перемен от смены одного президента на другого. И бежать некуда. Выхода нет!

Как быстро темнеет. А если всё не так? Может быть, сгорел не старый мир, а погас он, Роберто. После смерти мозг работает какое-то время. На самом деле темнеющая картина площади — последние видения умирающего разума. Просветлённым сознанием понял, что Конец Света и есть смерть, приходящая индивидуально. Она делает каждого великомучеником, распинает на кресте, смачивает губы уксусом. Ангелы трубят, и оказываешься на невидимом пороге, за которым у каждого свой ад или рай. Что там? Вдруг обломки мира склеятся, как по волшебству, и вновь увидишь знакомую площадь и продолжишь привычное существование. Дьявольский обман в том, что жизнь, к которой мы так привыкли и за которую так цепляемся, и есть ад. И жить с этим придётся ой как долго…

***

В психиатрической клинике Рима есть пациент по имени Роберто. Доктора отзываются о нем как о тихом, учтивом пациенте. Он уверен, что давно мёртв и живет в потустороннем мире, где лучше быть вежливым со всеми. Возможно, это просто совпадение.

часть 1

Анри

Глава 1. В которой мы узнаём, как барон Анри выполнил невероятный и давно задуманный план.

Суббота — особый день. Хотя бы потому, что идёт после пятничного вечера, который лучше не поминать всуе. Многие усердно расслабляются в конце рабочей недели, и суббота исчезает из памяти. А зря! «Помни день субботний», — строго вырублено на каменных скрижалях.

Если же забраться в дебри теологии, то, пролистав тысячу-другую трактатов, легко найти подтверждение уникальности субботы. Святые утверждают, что в этот день общаются с небесами, поскольку там приёмные часы. Не будем сомневаться в их правоте — не могут рассказывать небылицы уважаемые люди.

19 октября 2013 в замке барона Анри Вальмонта субботний вечер начинался обманчиво спокойно и даже приятно. Мироздание готовилось к ужину, а хозяин был весел и любезен. Он с улыбкой посмотрел на жену и пожелал доброго вечера великомученикам-мошкам, целенаправленно сжигающим себя в пламени свечей.

Бывает, ощущение блаженства приходит к людям без причины. Вроде бы не происходит ничего особенного, но душа радуется. Это небеса прислали неожиданный подарок в виде счастья — маленького, хрупкого. И самое время насторожиться. Ведь миг, когда потусторонний посыльный вручает красиво упакованную посылку, быстротечен. Как только розовые обёртки спадут, обнаружится выставленный счёт, требующий немедленной оплаты.

Ах, это совсем не бесплатно? И платежи уже просрочены? И каждую секунду набегают проценты… Подождать нельзя? Хотя бы пару дней! Понятно. Держите кредитную карту банка жизни и здоровья…

Кто эти божьи банкиры, безжалостно считающие проценты на проценты нашей боли и страданий? Берущие в заклад жизни наших близких и любимых. Дающие аванс в виде юности и отбирающие надежды неминуемой старостью. Это они придумали купюры в виде дней, мелкие монетки из минут, секунд и часов. Неправда, что время берёт своё. На самом деле оно берёт чужое, и это чужое — наше.

Принято думать, что небеса милосердны, полны неземного сострадания и обожают подопечное человечество. Уверовав в эти идеи, многие порхают, наслаждаясь льющимся неведомо откуда тёплым светом, летят к нему, бьются в восторге, требуют, чтобы их очистили от грехов. И… сгорают в мучениях, недоумевая, что же случилось и почему так больно.

Анри не походил на остальное человечество, был изобретательно, даже жульнически честен и никогда не утверждал, что главное — делать добро, а любовь правит миром. Он хорошо знал цену счастливого мгновенья — на то есть высшая