Министр тихо рассмеялся, молча покачал головой и продолжил есть, Вера нахмурилась:

— И причем тут король? Я брала деньги из тех пяти тысяч, которые вы принесли за Тонга.

— Да ни при чём, — махнул рукой министр, — я просто для сравнения сказал. — Смерил её взглядом и иронично вздохнул: — С такими запросами вам нужно искать очень-очень богатого мужа, другой вас просто не потянет.

— Да ну вас, — ещё больше смутилась Вера, сутулясь и утыкаясь в тарелку, — можно подумать, я всегда столько трачу. Я же не знаю, что у вас тут есть, мне хотелось всё попробовать, просто чтобы знать, какое оно, чтобы выбрать, что мне нравится. — Она помолчала, ещё тише добавила: — Здесь никогда не слышали о куче всякого, что я любила в своём мире.

— Например? — заинтересовался он.

— Здесь нет шоколада, — вздохнула Вера, — и кофе нет, и ананасов.

— Ананасы есть, — приподнял брови он, Вера радостно подняла глаза, министр кивнул: — Да, их просто не возят сюда, очень далеко получается, они бы золотыми выходили.

Вероника печально вздохнула, министр рассмеялся:

— Но, чую, вы бы всё равно не поскупились! Знал бы бедняга Тонг, на что пошла награда за его голову — в гробу бы перевернулся.

Вера укоризненно посмотрела на веселящегося министра и обиженно промолчала, подождала, пока он навеселится и спросила:

— А почему расстояние — это такая проблема? У вас же есть телепортация.

— Телепортацией владеют очень немногие, самые сильные маги, — насмешливо вздохнул он, — а магов в мире мало, они высоко ценятся и требуют за свои услуги очень большие деньги. Настолько большие, что торговцам куда выгоднее водить по трактам караваны, чем нанимать магов для переброски товаров.

— Магов мало? — подняла брови Вера, министр кивнул:

— Очень. А действительно талантливых, таких как Артур или мастер Касим, вообще один на десятки тысяч. Детей, у которых заметили магический дар, отправляют учиться в столицу, чаще всего, здесь они и остаются, потому что могут найти хорошую работу. Здесь создаётся иллюзия, что маги чуть ли не на каждом шагу, но стоит отъехать от городских стен — и всё, мага, даже слабенького, днём с огнём не сыщешь. Они очень ценятся.

— Ясно, — Вера вздохнула и прошептала под нос: — Не видать мне ананасиков, короче.

Он опять рассмеялся, шокировано развёл руками:

— Ну вы даёте… Когда вы абсолютно равнодушно покупали дешевую одежду, я удивился, но когда вы стали швыряться золотом в продуктовых рядах, я просто в шоке. Ну и приоритеты у вас!

Вера криво улыбнулась и глубоко вдохнула, опёрлась о стол и медленно поднялась, тихо сказав:

— Сейчас я вам кое-что покажу.

Министр заинтриговано замолчал, она вышла в спальню, откопала со дна сумки кошелёк и вернулась за стол, отодвинула своё блюдце и стала выкладывать на освободившееся место всё барахло из кармашков:

— Это календарик. Это реклама. Это деньги, — она насмешливо бросила на стол крупную купюру, указала на неё глазами, — за вот эту бумажку в моём мире можно было купить всё то, что я сегодня купила, ещё сдача осталась бы. Это тоже деньги, купюра поменьше, столько Стич стоил на рынке. А вот это, собственно, то, что я хотела показать, — она достала свою банковскую карту, повертела в пальцах, со смешанными чувствами глядя на пластиковый прямоугольник, потом перевела взгляд на заинтригованного министра и криво улыбнулась: — Это деньги, ну, грубо говоря. Эта карта даёт доступ к моему банковскому счёту, на котором лежит сумма, которую я уже больше полугода собирала на летний отдых. — В её голосе появилась горечь, которой она сама от себя не ожидала, Вера попыталась сделать голос насмешливым и несерьёзным. — Я неплохо зарабатываю… зарабатывала, раньше. Но всё равно, чтобы позволить себе перелёт, проживание, экскурсии и сувениры, нужно было неслабо так подкопить денег. И я копила. Урезала повседневные расходы, не позволяла себе лишние покупки, не ходила на концерты, — она с сарказмом закатила глаза и фыркнула, — всё мечтала, что вот возьму отпуск в конце лета, сяду в самолёт и полечу на юг, буду валяться в шезлонге на пляже, погружаться с аквалангом, купаться в море, бродить по аутентичным рынкам и улочкам, пощупаю Бурдж Халифа…

Она замолчала, поставила карту на угол и стала крутить большим пальцем туда-сюда, уронила и со смешком пожала плечами:

— Полгода. Шесть месяцев надежд и ожиданий, что вот сейчас я потерплю, а потом всё будет зашибись. А потом раз и всё. — Вера щелчком отправила карту подальше, стала перебирать другие вещи. — Где-то там всё ещё лежит на моём счету сумма, которой хватит на два билета на море. Вот только мне от этого пользы уже никакой, эти деньги потратит кто-то другой на что-то другое, или на то же самое, но уже без меня.

«Виталик знает мой пароль. Как только он поймёт, что я ушла, мигом побежит снимать деньги и чисто из мести потратит всё, просто спустит за неделю, у него в руках любая сумма горит и чешется.

Стопудово накупит гору гитарных приблуд, а то и новую гитару. Он из тех танцоров, которые постоянно покупают себе новые штаны, думая, что проблему можно решить деньгами.

А потом будет обмывать покупки, соберёт друзей и всяких налипших едва знакомых, поведёт по кабакам и будет там щедро поить за мой счёт, не считая сдачу и не спрашивая цену.»

Она рассматривала карточки и деньги, с усилием вынырнула из тяжких мыслей, нервно улыбнулась и пожала плечами с клоунским видом:

— Один случайный человек нарушил правила дорожного движения и всё. И я уже никуда не поеду и уж точно не полечу. Ни денег, ни моря, ни даже грёбаного лета. Там было начало июня, а здесь осень, перепрыгнула я лето.

Вероника почувствовала, что её начинает трясти, стала собирать вещи обратно в кошелёк, бросила короткий опасливый взгляд на до сих пор молчащего министра. Он смотрел на неё, подперев ладонью подбородок и излучая что-то такое странное, что она даже не пыталась идентифицировать, опасаясь окончательно расклеиться и всё-таки разреветься. Он тихо прочистил горло и мягко сказал:

— Я всё равно не понял, как это связано с вашими расходами.

Вероника усмехнулась и отложила кошелёк, вздохнула:

— Деньги — пыль. И вещи — пыль. Я вон сегодня куртку прострелила, куплю другую, разницы не замечу, потому что я её выбирала левой ногой, мне на неё плевать. Важные вещи, их за деньги не купишь, это секундные приятные мелочи, которые составляют ежедневное счастье. Не то глобальное, которое зовут великой целью или мечтой, к которой нужно стремиться всю жизнь и прошибать стены ради неё, а мелкое. Потому что большая мечта не приносит счастья по достижении, она ошеломляет и оставляет один на один с пустотой, потому что когда живёшь ради того, чтобы что-то получить, то получив, понимаешь, что жить больше незачем. Конечно, великая цель нужна, но нельзя жить ею одной, нужно уметь быть счастливым в процессе, радоваться на каждой маленькой ступеньке вверх.