— Давай, вылезай! — буркнул Феофан, стараясь не смотреть в сторону Саньки. — Одевайся, я отвернусь пока…

Он и в самом деле отвернулся, когда Санька, вся синяя от холода, пулей вылетела из воды. Выбивая зубами какую-то замысловатую дрожь, она принялась одеваться… впрочем, это оказалось не таким уж и простым делом, ибо продрогшие руки совершенно онемели и почти не повиновались хозяйке, да и одежда с трудом превеликим налезала на мокрое тело…

Одевшись, наконец, Санька насунула на ноги кроссовки (хорошо ещё, что были они на липучках, а не на шнурках!), и подошла вплотную к Феофану.

— Я готова, — робко проговорила она, по-прежнему дрожа всем телом.

— Вот и хорошо! — сказал монах, наконец-таки поворачиваясь в сторону девушки. — Потому как уходить нам быстро надо!

— Куда? — почему-то поинтересовалась Санька, хоть ей это сейчас было совершенно даже безразлично.

— Подальше отсюда, — сказал Феофан. — Пока эти двое не очухались…

— Они живы? — почему-то обрадовалась Санька, и даже сама удивилась этой своей радости.

— Не убивец я…… — нехотя пробурчал Феофан, — хоть, может, и зря жизни им покинул, душегубам…

Нагнувшись, он ловко подхватил оба топора одной левой рукой и с силой зашвырнул их на самую середину заводи. Потом, вслед за топорами, туда же последовал и кистень, и тоже левой рукой.

И тут только Санька заметила обширные пятна крови на правом плече монаха.

— Вы ранены?

— Так, пустяки! — отмахнулся Феофан. — Царапина…

— Да нет же, надо посмотреть, — заволновалась Санька, но Феофан лишь поморщился досадливо.

— Уходить надо! — повторил он, тревожно озираясь по сторонам. — Идём, Алексашка… или как тебя звать-величать на самом деле?

— Александрой и зовите! — тихо и даже как-то виновато прошептала Санька. — Это и есть моё настоящее имя.

— Вот и хорошо!

Повернувшись, Феофан быстрым шагом пошёл прочь от реки. Санька едва поспевала за ним.

— Вы не сердитесь? — спросила она некоторое время спустя.

— Не сержусь, — сказал Феофан, не оборачиваясь. — Про брата, которого ищешь, тоже солгала?

— Не солгала! — проговорила Санька, тяжело дыша и отставая всё больше и больше. — Я и вправду его потеряла и пытаюсь теперь разыскать!

Феофан заметил-таки, что взял темп ходьбы непосильный для Саньки. Он чуть сбавил скорость и теперь оба путника шли рядом. И оба молчали.

А характер местности постепенно изменялся. Огромное поле наконец-таки осталось позади, а впереди темнел лес, куда и направлялся в данный момент Феофан.

— А куда мы идём? — запоздало поинтересовалась Санька.

— Я же сказал: подальше отсюда! — буркнул Феофан, да так мрачно, что у Саньки пропала всяческая охота с ним разговаривать. Она даже подумала: а не лучше ли им разойтись по-хорошему, в разные, как говорится, стороны…

Санька не успела ещё обдумать до конца соблазнительную эту мысль, как Феофан вдруг остановился и внимательно на неё посмотрел. Слишком внимательно, что Саньке совсем даже не понравилось.

— Я тебя, отроковица, не неволю, — сказал Феофан, вздохнув. — Хочешь — разом пойдём, не пожелаешь — неволить не стану. Иди тогда, куда нужным посчитаешь. Но опасаться меня не надо или в чём-либо худом подозревать. Я для тебя не опасный, ибо зарок дал перед иконой святой, и зарок сей блюду уже десятый год нерушимо. Да и возраст мой во внимание прими… в отцы ведь тебе гожусь…

Последний аргумент не показался Саньке особенно убедительным. Те трое отморозков у реки тоже вполне могли годиться ей в отцы, а один из трёх, возможно, даже и в дедушки. Да и десятилетнее соблюдение зарока не слишком убеждало. Чем больше терпишь, тем сильнее хочется…

Санька и сама удивилась, какие «взрослые» мысли полезли вдруг ей в голову. Она-то привыкла считать себя совсем маленькой… да и мама всячески поддерживала Саньку в наивном сим убеждении.

Впрочем, недавние события у речки кое-чему её научили.

— А эти трое, кто они? — спросила она, вопросительно глядя на Феофана. — Разбойники?

Тут в её памяти всплыло вдруг одно старинное слово, тоже означающее разбойников.

— Тати?

— Тати и есть! — нехотя буркнул Феофан. — Вояки из разбитого воинства! Люди бают, что их Шуйского ратники здорово потрепали на Восме реке, что под Каширой. Сам воевода к Туле теперь отходит с главными силами… а это так, отбросы! Разбежались, как зайцы, во все стороны… теперь, поди, опомнились! Торопятся, догнать пытаются воеводу своего…

— Воеводу? — не сразу поняла Санька. — Какого воеводу?

— Болотникова, какого ж ещё! — всё также нехотя пробурчал монах. — Главного военачальника царя самозваного…

— Что?!

От возмущения Санька даже остановилась.

Историю, как науку, она всегда любила и знала её очень хорошо. Даже отлично, лучше всех в классе. А с воеводой Болотниковым «познакомилась» ещё в начальной школе, когда принесла домой из библиотеки первую свою «историческую» книгу под названием «Наша древняя столица». Тогда она просто влюблена была в эту стихотворную книжку и многие её главы могла цитировать наизусть…

И Болотников был в то время одним из любимейших её героев из многократно перечитанной этой книги. Наряду с Евпатием Коловратом и Стенькой Разиным.

И, наверное, именно оттуда, с потрёпанных страниц «Нашей древней столицы», сформировалось у Саньки твёрдое убеждение, что восставшие болотниковцы — это убеждённые и бескорыстные борцы за светлое будущее человечества, защитники всех униженных и угнетённых, рыцари, так сказать, без страха и упрёка…

И наоборот: воинство царя Шуйского — те ещё сволочи!

Встреча с конным боярином, яростно оравшим на Саньку, а чуть позже исхлеставшим кнутом Феофана, вроде бы подтверждала правильность сего предположения…

Но эти три отморозка… они, выходит, из войска Болотникова?!

Да нет, быть такого не может!

Или может?

Впрочем, немного поразмыслив, Санька пришла к выводу, что в семье не без урода, и даже к самому светлому и праведному движению всегда примазывается разного рода отребье, не желающее упустить прекрасную возможность вдоволь потешить свои тёмные и низменные инстинкты. А может эти уроды и не болотниковцы вовсе… может они из тех дворянских отрядов, что предадут в самый решающий момент своего воеводу и трусливо переметнутся на сторону Шуйского?

Но, кажись, «сыны боярские» уже сотворили своё чёрное дело и переметнулись к этому времени? Да и не похожи те три отморозка у реки на дворян, как их себе представляла Санька…

Пока она так размышляла, путники успели уже, не только войти в лес, но и основательно в него углубиться.