– Ты ее видел? – спрашиваю я.

– Кого?

Я невольно смотрю туда, где она только что стояла.

– Женщину в красном плаще…

– Вот ты где! – восклицает мама, бросаясь ко мне. – Я с ног сбилась, везде тебя искала. – Морща нос, она поднимает лицо к небу. – Кажется, дождь собирается. Ну, пойдем отсюда, ты готова?

– Еще как! – отвечаю я, и тут на нас падают первые капли дождя.

Когда мы добираемся до Лейнс-Энда, только один из нас не вымок до нитки – это Джейкоб. У нас был с собой зонт, но сейчас он на шнурке беспомощно болтается на руке у мамы – тонкие спицы погнулись от первого же порыва ветра. Маму это нисколько не обескуражило, а вот мне не нравится, когда вода заливает глаза и хлюпает в кроссовках. Фотоаппарат я плотно завернула в куртку.

Оказавшись под крышей, мама тут же бросается к миссис Уэзершир, чтобы поговорить, а мы с Джейкобом поднимается по широкой деревянной лестнице. Я мечтаю только об одном: принять горячий душ и переодеться в сухое. И вдруг вспоминаю наш дом на пляже – прямо насмешка…

– Какая она? – спрашивает Джейкоб. – Та женщина в красном.

Я мотаю головой, пытаясь вспомнить. Но осколки никак не хотят складываться в целое, в то, что я видела. И что чувствовала.

– Не знаю, – неуверенно говорю я. – Но она не такая, как другие привидения. Слишком яркая, слишком реальная, она не сливалась с фоном. А потом она на меня посмотрела и увидела. Понимаешь? По-настоящему увидела…

– С кем ты разговариваешь?

Откуда раздался голос – непонятно. Но, поднявшись еще на несколько ступенек, я вдруг вижу ту девочку. Она чинно сидит на площадке третьего этажа, на коленях у нее открытая книга, черная коса перекинута на грудь.

– Так с кем ты говорила? – снова спрашивает она. У нее очень правильное произношение, такое четкое, что я не могу сообразить: то ли она старше меня на год-другой, то ли просто истинная британка. – С кем ты только что говорила?

– Сама с собой, – отвечаю я, стараясь не коситься в сторону Джейкоба. – Ты что, никогда так не делаешь?

Девочка поджимает губы.

– Не имею такой привычки, – и утыкается в книгу.

– Идем, Кэсс, – шипит Джейкоб. Но я снова чувствую что-то, похожее на слабое постукивание: тук-тук-тук. Это Вуаль, только на этот раз она ближе и тянет меня.

– Ты надолго сюда приехала? – спрашиваю я у девочки.

– Кто знает, – бросает она, не поднимая глаз.

М-да, похоже, болтливой ее не назовешь.

– Ладно, пойду переоденусь, – я киваю на себя, на мокрую одежду. – А то я промокла до трусов.

Девочка издает что-то среднее между негромким фырканьем и хихиканьем.

– Ты хотела сказать – исподнее.

Я с недоумением гляжу на нее.

– Трусы – это… Это то, что надевают вниз, под одежду.

Джейкоб хмыкает, и… Бред какой-то, но клянусь – девочка украдкой бросает быстрый взгляд в его сторону. Всего на секунду. Так стремительно, что я могла ничего и не заметить. Так стремительно, что я даже не уверена в этом. Но Джейкоб, притихнув, становится у меня за спиной.

– Бисквиты, апартаменты, подъемники, исподнее, – говорю я. – А я думала, что англичане и американцы говорят на одном языке.

– Едва ли, – захлопнув книгу, девочка оглядывает меня с головы до ног. – И что же привело вас в Шотландию?

– Привидения.

Она щурится.

– Что ты хочешь сказать?

– Это мои родители затеяли, – поясняю я. – Они снимают шоу о знаменитых привидениях по всему миру. Здесь у нас первая остановка.

С ее лица исчезает напряжение.

– А. Понятно.

– Ага, – киваю я. – В Шотландии реально полно призраков.

– Видимо, это так, – она встает. И тут я замечаю ее кулон.

Это маятник на длинной серебряной цепочке. Когда девочка выпрямляется, маятник переворачивается. Теперь я вижу, что это никакой не маятник, а круглое зеркальце. Это о чем-то мне напоминает, мысль крутится в голове, но я не могу ее ухватить. А девочка уже спрятала кулон под воротник.

– Я Кэссиди Блейк, – протягиваю я ей руку.

Не сразу, но она все же пожимает ее.

– Лара Джейн Чаудхари.

Она обходит меня и спускается вниз по лестнице. Это какое-то безумие, но я чувствую, что она уходит, как будто между нами натянута веревка. Вероятно, она это тоже чувствует, потому что оглядывается и, нахмурившись, оценивающе смотрит на меня.

– А ты веришь в привидения, Кэссиди?

Не знаю, что на это ответить.

То есть, понятно – надо бы сказать нет. Но это не так-то просто, когда рядом, скрестив руки, стоит Джейкоб. Наверное, мое молчание само говорит за себя, потому что на лице Лары появляется подобие улыбки.

– Вероятно, я должна считать это утвердительным ответом, – говорит она и сбегает по лестнице прежде, чем я успеваю спросить, во что верит она сама.

Джейкоб молчит, пока Лара не скрывается из виду.

– Странное у меня чувство насчет этой девчонки, – признается он.

– Вот-вот, – соглашаюсь я. – И у меня тоже.

Вечером мы с мамой и папой сидим на полу вокруг низкого кофейного столика и собираемся ужинать «рыбой с чипсами», которую купили в соседнем магазине. Мне рыба с чипсами заранее не очень нравится, но от аэропорта до Лейнс-Энда мы проехали мимо шести разных заведений, где рекламировали это блюдо, так что, наверное, что-то в этом есть.

Открыв картонную коробку, я удивленно таращусь на ее содержимое. Огромный кусок жареной рыбы лежит поверх целого моря картошки фри.

Я с недоумением поднимаю голову.

– Это не чипсы.

– Именно они, – коварно улыбается мама, и я понимаю, что это просто еще одна проблема перевода.

– Да нет же! – настаиваю я. – Это картошка фри. А чипсы продают в пакетиках.

– А-а! Такие чипсы здесь называются хрустящим картофелем.

Что же это такое! Ни в чем нельзя быть уверенной. Я осматриваюсь, заглядываю под стопку салфеток.

– А где же кетчуп?

Мама просвещает меня и на этот счет: кетчупа нет, потому что все эти штуки покрыты солью и уксусом. Комнату наполняет странный запах – причудливая смесь жареной еды (круто!) и уксуса (штука, которую я ну никак не могу отнести к съедобным).

Я уже готова взбунтоваться, но тут мама протягивает мне кусочек картошки, чипс.

– Да брось, Кэсс, – уговаривает она, – хотя бы попробуй. Если не понравится, закажем тебе пиццу.