— И на что она тебе сдалась? Полкорабля заразил, небось?

— Она в-вывела всю радиацию за сутки. «Т-телесфор» — за трое.

— Мило, но это не ответ. Зачем она тебе понадобилась?

Дональд вздохнул:

— Т-тебя там не было. Ты не п-поймешь.

Ну, моя очередь вздыхать. Куда уж мне.

— Ясно. Допустим. Почему она в криокамере?

— Она заб-болела.

«Насморком», — закончила я про себя. Ржать хотелось ужас как, но поскольку мое состояние попахивало истерикой, приходилось сдерживаться. Тем более что обормот соизволил продолжить. Глядя на мерцающие приборные панели, он просто говорил, говорил, говорил…

— Какая-то особая лучевая б-болезнь. Через час ак-ктивной жизни она слабеет, еще че-через час впадает в к-кому на месяц.

— И ты захотел ее вылечить?

— Н-ну… Да.

Жалок и безнадежен.

— И ты, конечно, в курсе, что Лиминаль формально мертва? — с надеждой в голосе спросила я.

— П-первый Гражданин формально уже в-восемь тысяч лет как издох, — огрызнулся Дональд. Видимо, состояние его драгоценной убийцы-неудачницы было очень больной темой. Так и запомним.

— Сравнил, еретик. Думаешь, можно найти лекарство от болезней жизни после смерти?

Он пожал плечами:

— З-знаешь, я не верил, что выпотрошу счет Его М-меча. Да в-вот хоть мы с тобой. Скажи, так бывает?

Странный у него взгляд. С другой стороны, а какой взгляд может быть у человека, чья наивная вера и глупость получают оправдание на каждом шагу? Это взгляд везунчика, и я буду не я, если не повожу его мордой в грязи.

Но — потом.

— Итак, зарабатываем деньги на нас всех, бегаем от твоих преследователей, ищем лекарства для твоей Реи. Я ничего не попутала в заданиях?

— Хм. Заб-была своих преследователей.

А, ну да. Я снова расслабилась.

— Ладно, плюсуем это.

— И лекарства — это г-главное.

— Но-но, не борзей. Зачем тебе так понадобились лекарства? Вам часа в день мало?

Дональд ничего не сказал, но выражение лица у него было крайне нецензурное, даже кончики ушей порозовели. Милый малыш. Милый и страшный, потому что я его не понимаю.

— Не дуйся. Лучше дай мне капитанские полномочия.

— Чего?! Зачем тебе полномочия?

«Спасибо, я уже поняла, что ты не заикаешься, когда взбешен или взволнован».

— Потому что обшивка уже почти восстановлена, а значит, нам пора лететь. А значит, нам нужен лучший пилот. Намек ясен?

В рубке стало очень тихо, в глазах у Дональда плясали отблески приборных панелей, там были негодование и обида, а еще — сомнение. Он просто не понял, что у него нет выбора.

— Давай быстрее, мы на кино и так много времени извели. Командуй виртуалу.

— «Т-телесфор».

— Слушаю, Дональд.

— Передать летные п-полномочия…

Он запнулся и посмотрел на меня. Ах да, я невоспитанная девочка.

— Меня зовут Алекса.

Дональд кивнул вместо «будем знакомы» или «очень приятно». Он тоже невоспитанный мальчик, но, впрочем, ситуация и не обязывает.

— П-полномочия — Алексе.

— Принято, Дональд.

Я уселась на ложемент. Поерзала.

— «Телесфор», низкоуровневую настройку реактора на второй экран, векторные данные возможных прыжков — на пятый. Остальное обсуждаем уже в синхре. И интерфейс синхронизации давай сразу, ага?

— Принято, Алекса.

Я тонула, копье легко пробило мне разум, и ускользающим краем человеческого сознания я зацепилась за картинку: Дональд вышел из рубки. Извини, парень, зато у тебя есть цель жизни и корабль. Унижение в обмен на сохранение того и другого — не самая крупная плата.

Ты уж мне поверь.

Незнакомый фрегат кипел — мощный, великолепный. Бурлящая сущность машины вливалась в меня, насыщая болью и восторгом, скрепляя намертво человека и корабль. Я висела в огромном силовом пузыре, я ощущала чужую мощь, и на языке вертелся горький привкус одного-единственного слова:

«Измена».

Прости, Алый, но это слишком великолепно.

Наверное, так изменяли любимому в ночь после его похорон — черт, красивым, наверное, был мир, когда были кладбища и обряды. Восторг от краха условностей, горечь собственных противоречивых чувств, страсть — все это заменил мне космос.

Звезды и я.

Реактор, силовые пилоны, энергетические контуры, оружие — я перебрала сознанием корабль, и в каждой крохе, в каждой чешуйке живого металла нашлась частичка потрясающего гения, и самое время испытать эту гениальность.

— «Телесфор», градары. Объект — «Тень».

Хватит играть в прятки. Вакуум поплыл прочь, сфера камуфляжа звякнула в сознании, и сквозь мельтешение глыб я увидела его — колышущийся призрак из мрака, а секунду спустя что-то острое взрезало мне голову над бровями.

— Активный сканирующий сигнал. «Телесфор» обнаружен, Алекса.

Ну и ладно. Дюзы к врагу — и вперед.

— Прицельный маркер главного калибра. Обнаружен энергетический всплеск…

Скрипнув зубами, я ушла вниз в самый последний момент — как раз перед тем, как восемнадцатикилограммовая болванка главного калибра смела астероиды на мегаметр впереди. Что ж, раз пленных брать не будут…

Я напружинила ноги и нырнула в туннель, пробитый сверхдредноутом среди астероидов. Там таяли обломки, и щитам стало больно. Железо впивалось в них, но это была ерунда, а вот пятки серьезно припекало огнем носовых батарей «Тени». Я рискнула отвлечься и посмотреть, как дела у преследователя.

«Тень» сокращала расстояние. Огромный кусок тьмы испарял астероиды щитами, все больше звезд исчезало за его тушей. Приближался тот миг, когда он безошибочно наведет главный калибр или хотя бы тяжелые гразеры. И мне не увернуться из-за перегрузки.

«Да ладно».

Срочно что-то надо сделать, потому что ты быстр, «Телесфор», но если не прыгать — «Тень» быстрее. Не пойму почему, но быстрее. И перегрузка-то нарастает… «Перегрузка». Это страшное слово, и я вспомнила один из своих умозрительных трюков времен космоходки.

— «Телесфор», заряжай «линейку».

Мне за это поставили «F» и позорили при всем курсе. Кто-то смеялся, а отличники — нет, хоть каждый из них и рад был зарыть выскочку Кальтенборн. Умницы понимали, что рыжую распекают не за само решение, а за чудовищный риск. Риск в космоходном училище, увы, не преподавали.