нет, — подтвердил кардинал. — Обычных оснований нет. Но у меня есть неприятное чувство, от которого очень хотелось бы избавиться. Чувство надвигающейся… угрозы, назовем это так.

— Угроза со стороны отродий Тьмы? — изумленно переспросил Ферот.

— Грубо, грубо… Это звучит очень грубо и далеко от истины. Но вы уловили суть, епископ, — Иустин сделал паузу, окинув взглядом темнеющее вдали пятно Темного квартала. — Не думаете ли вы, что мы стали слишком мягки по отношению к злу?

— Возможно. Но это лишь еще раз подтверждает, что милосердие созданий Света поистине велико, раз мы способны с состраданием отнестись даже к отродьям Тьмы.

— Безусловно, безусловно… Однако в первую очередь нам надо заботиться о благе тех, кто этого заслуживает, даже если наше естество наделено столь многочисленными добродетелями. И если ради торжества Света необходимо пролить кровь, то мы обязаны это сделать. Так поступали наши предки, сражаясь со злом во время Вечной войны, и они смогли одержать верх. Мы не должны омрачить их славную победу, допустив хотя бы малейшую возможность прощения темных тварей.

— Я не имел в виду прощение, — поспешил уточнить епископ. — Они никогда не смогут заслужить прощение, нет. Я говорил лишь о сострадании.

— Тот ли это случай, когда надо проявлять милосердие к естественному врагу? — холодно поинтересовался Иустин, удивительным образом кристаллизовав безмятежность до величия.

— Но в Темном квартале все спокойно, — как-то не слишком уверенно повторил Ферот.

— Сейчас — да. Но чтобы так оставалось и впредь, нам стоит прислушаться к моей интуиции.

— Вы хотите…

— Я хочу напомнить злу, что в этом мире правит Свет, — ледяным тоном произнес кардинал. — Мы никому не позволим усомниться в победе добра, не позволим даже думать о ней как о нелепой случайности или ошибке. Таков великий замысел Света.

Ферот должен был что-то ответить, но любая фраза, пришедшая ему на ум, казалась ничтожной. Возражения растворятся в ауре несломимой воли Иустина, уточнение будет глупым, вопросы неуместны, а согласие попросту бессмысленно. Епископ промолчал.

— Покажите отродьям Тьмы, кто истинный хозяин мира, — кардинал указал пальцем на Ферота: — Вы знаете, что нужно делать, комендант Темного квартала. Да опалит их Свет. Ступайте.

— Слушаюсь.

Уголки губ Иустина дрогнули в легкой полуулыбке, и образ вальяжного философа всплыл из глубин его души. Разговор окончен.

Ферот вышел с балкона, окликнул молодого клирика, который по-прежнему сидел за столом с восторженным видом, так и не притронувшись к предложенным угощениям, и затем они вместе покинули резиденцию кардинала.

За время обратного пути ни Ферот, ни Онкан не обмолвились и словом. И хотя каждый из них думал о своем, встреча с кардиналом произвела на них практически одинаковое впечатление. Но каким-то удивительным образом одни и те же причины стали поводами как для радости, так и для беспокойства.

Поразительное чувство — ничего не изменилось, но все уже не так, как прежде.

— Ты ведь слышал? — нарушил затянувшееся молчание Ферот, измеряя шагами свой кабинет.

— Вы про ваш разговор с кардиналом? — уточнил Онкан. — Да, я слышал. Но не все понял.

«Это нормально», — снисходительно улыбнувшись помощнику, епископ сел за стол. Перед ним лежал чистый лист, дожидающийся встречи с пером, которое оставит на непорочном бумажном теле незаживающие чернильные раны.

— Хорошо. Такова наша роль в замысле Света… — задумчиво произнес епископ. — Онкан!

— Да?

— Ты готов?

— Да.

Молодой клирик понял, что скоро ему придется усердно потрудиться. Однако именно этого он и желал — всецело отдаться служению Атланской империи и ее идеалам.

— Есть предложения?

— Например, чистка. Они давно не проводились, — вспомнил Онкан.

— Да, это довольно показательное мероприятие, — Ферот постучал пером рядом с листом бумаги. — Как считаешь, сколько бесов надо истребить?

— Стоит учесть несколько факторов, — принялся рассуждать клирик. — Важно, чтобы количества оставшихся в живых бесов хватало для работы в стоках и канализации. Последняя чистка была около пяти месяцев назад, значит, популяция бесов выросла примерно в полтора раза…

— Иными словами, умереть должен каждый четвертый… нет, каждый третий бес, — заключил епископ, начав писать жестокий, но справедливый, с точки зрения созданий Света, указ. — Убивать преимущественно неработоспособных, то есть старых, новорожденных и калек… При оказании сопротивления — казнь всего семейства. Публично… Отчитываться ежедневно… Чистку провести в течение десяти… Хотя не будем растягивать. Значит, в течение семи дней. Гласно.

Поставив печать, подтверждающую полномочия коменданта Темного квартала, Ферот внимательно посмотрел на готовый указ. Скоро отряды городской стражи выведут из канализации низкорослых порождений Тьмы, живущих и работающих в самом зловонном месте столицы, и начнут методично истреблять их на глазах прочих рабов, выстроив в ряды перед канавами трущоб и Темного квартала, чтобы изрубленные тщедушные тела попали туда, куда положено, то есть к остальному мусору. Но этого явно недостаточно.

«Кардинал не будет удовлетворен полностью, если… То есть воля Света не будет выполнена полностью, если мы остановимся лишь на заурядной чистке», — нервно покусывая губу, епископ смотрел невидящими глазами на только что написанный текст.

— Ужесточим пропускной режим, — решил Ферот и достал новый лист бумаги. — Сделаем все строго по времени — рабы, трудящиеся днем и имеющие право на передвижение по городу, могут покидать свой квартал только при свете солнца. Нарушение режима — казнь. Публично.

— Наверное, стоит казнить самого нарушителя и двух его родственников или соседей, — предложил Онкан. — Дисциплинарная мера.

— Двух? Хм… Ладно, — одобрительно кивнул епископ, вписав новый пункт. — Что касается ночных рабов… Силгримам запрещено… Ненавижу силгримов, вот уж действительно отвратительные отродья зла… Силгримам запрещено издавать громкие звуки во время перелетов. При появлении жалоб от мирных созданий Света, чей сон был нарушен, например, хлопаньем крыльев, приказываю незамедлительно казнить… двух случайных силгримов? Нет, так не пойдет. Казнить силгримов в количестве, равном числу разбуженных горожан? Да, это справедливо. Казнить… Публично.

— И если испачкают или сильно помнут письмо при доставке — казнь, — высказал новое предложение клирик.

Смерть за помятую бумажку? А это не перебор?

«Нет, — Ферот снова одобрительно кивнул и быстрым росчерком пера обрек на гибель множество невольных курьеров. — Полумеры в отношении зла — непростительная ошибка природного милосердия и прочих добродетелей светлых созданий».

Епископ замер. Последняя мысль показалась ему какой-то неправильной, нелогичной, искаженной, хотя он просто немного переформулировал слова кардинала Иустина. Но получается, что ради осуществления великого замысла Света постоянно приходится нарушать принципы жизни, установленные тем же Светом. Здесь таилась какая-то ошибка, которой просто не могло быть…

«Свет — абсолют и истина, — помотал головой Ферот. — И вообще, речь идет о мерзких порождениях Тьмы, само существование которых оскверняет наш озаренный мир. Изничтожение этих тварей — благое дело».

— А саалей… — начал Онкан.

— А саалей мы не