Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Самый большой провал у царевны наблюдался в основах математики и «родной речи». Моих скромных познаний уже явно не хватало, а прошлая хозяйка этого тела, вероятнее всего, совсем не утруждала себя. С письмом все обстояло несколько лучше, но стило постоянно выскальзывало из слабеньких пальчиков, оставляя смазанные нечеткие следы на мягкой глине. В точных же науках юная царевна воистину уподобилась дубу! И если сложение она хоть немного помнила, то пропорции вызывали в моем новом теле приступ бесконтрольной паники. Едва удерживая свое сознание от обморока, я через тернии пробивалась к звездам, стараясь не слишком усердствовать, чтобы не раскрывать подмену. А ведь не каждую царевну вообще учили, у моего отца на мой счет явно были далеко идущие планы.
Моя врожденная жажда знаний на первых порах замечательно сдерживалась немощью нового тела. И кормилица, и Шанхаат, словно ловчие соколы, следили за здоровьем и благополучием сиятельной Юилиммин. Стоило мне лишь поднести ладони к вискам или побледнеть от подступающего головокружения, учителя немедленно выгонялись за дверь.
Старая Каи, каждое утро навещавшая меня, тоже настаивала на строгости режима. Эта целительница и жрица Великой Матери вызывала у меня полное доверие, поэтому, хоть юная царевна и корчила страшные рожи, но лекарства пила. Силы и румянец потихоньку возвращались к измученному телу.
Наступал месяц Счастья, принося с собой жаркое дыхание приближающегося лета, но сады все еще радовали глаз сочной листвой и цветами. Именно тогда мою изрядно окрепшую особу призвал пред свои очи сам правитель Карешской земли.
Судя по словам Ибы, мой сиятельный и могучий родитель очень любил меня, но тогда было странно, что он не нашел времени посетить больную дочь. Хотя вполне возможно, царям тут возбранялось общаться с больными или государственные дела не давали ему отдыха. Навещать батюшку было почему-то очень боязно. Окружавшие меня каждый день слуги постепенно привыкали к небольшим переменам в характере юной царевны, а вот родитель мог заметить подмену. Хотя какое-то внутреннее чутье подсказывало мне, что даже имена всех своих дочерей он вряд ли помнил наизусть.
На данный момент живых и здоровых царевен было семеро. Пятеро, включая меня, уже довольно взрослые и две малышки, лет пяти-шести. Вторая по статусу царевна – Шахриру-даши, была старшей дочерью нынешней царицы Нинмах-аши. Она была практически ровесницей Юилиммин и всегда и везде стремилась соперничать с ней, конечно же, заверяя в искренней дружбе. Третья по старшинству – Айетимм-даши, чернявенькая девочка 14-ти лет – была рождена от одной из младших цариц высокого происхождения. Ее мать была сестрой нынешнего правителя кочевого народа Шааху-Мере. Но девочка, как и другие дочери второстепенных цариц, находилась в подчиненном положении у старших и более родовитых детей. Во время моей болезни Шахриру времени даром не теряла и управляла всеми младшими согласно своей воле.
У самой же правящей супруги был еще совсем маленький сын, всего нескольких месяцев отроду, наш младший брат Асмара–абаш, что означало «драгоценность» на языке его предков по матери. Но к нему в покои почти никого не допускали. Исключение не делалось даже для его родной сестры.
Прожив во дворце немногим более месяца, я еще очень плохо знала его территорию, изучив только небольшой внутренний садик, в который выходили окна моих покоев. На всех прогулках царевну постоянно сопровождали кормилица или Шанхаат. Оказаться в одиночестве было просто невозможно, а сбежать – не было сил.
В назначенный день за мной явился почетный караул из десятка воинов в раскрашенных нарядных кожаных доспехах и паланкин, который тащили четыре раба. Моих сорок килограмм они, казалось, совсем не заметили. Хотя сегодня я весила явно больше. Одних браслетов, запястий и поножей, на мне находилось килограмма два, если не больше. Массивное ожерелье из лазурита оттягивало мне плечи, но зато превосходно подходило к тончайшему полотну, соблазнительно облекавшему тонкий стан. Золотые застежки с бирюзой удерживали складки, делая объемнее те места, которых у самой царевны было маловато. Узорчатый, украшенный лазуритовыми вставками, пояс подчеркивал изящность и тонкость стана. На моей голове, благодаря усилиям Шанхаат воцарилось сложнейшее украшение с полусотней золотых тончайших листьев, ажурных цветов и полых колец, дополненных голубыми полупрозрачными драгоценными подвесками из берилла. Когда я увидела этот убор, то в душе заскреблись кошки. По центру, прямо надо лбом висела изящная лазуритовая бляшка в виде розетки цветка, приносящая владельцу удачу, но здесь подобное украшение было лишним. На ее месте должен был находиться еще один цветок, тот, что я уже держала в руках в виде серьги! Пышнее могла позволить себе облачиться только царица. Но в отличие от большинства девушек своего времени царевна обладала светлыми волосами, а этот признак во все времена притягивал к себе мужчин как магнитом, поняла я, заметив взгляды, которыми украдкой одаривали меня стражи собственных покоев. Боялись, конечно, но глазели!
Облачив свои все еще худосочные ножки в сандалии из тончайшей светлой кожи, я с замирающим сердцем села в паланкин. Даже будучи сама шестнадцатилетним подростком я не настолько боялась родительской ругани, которая неизбежно следовала за каждым опозданием домой, как сейчас остатки личности царевны дрожали перед свиданием со своим всемогущим папочкой. Глубоко вздохнув, я обещала себе быть крайне почтительной дочерью и ни в чем не перечить родителю, но обещать – не значит жениться!
***
Юилиммин-даша, современность
Внимательные, готовые сражаться за каждый ее вздох лица склонились над ней, но она не узнала их, а потом, широко распахнула глаза и снова потеряла сознание.
Выбираться из пещеры с бездыханным телом на руках было адски тяжело. Во-первых, человеческое
