И как сказать баронессе о том, что я вынуждена от ее предложения отказаться?

— Простите, ваше благородие, но…

Слова застывают на языке. Я жду ее гнева и упреков в том, что я не ценю оказанного мне доверия. Но Анастасия Евгеньевна неожиданно разрешает мои сомнения.

— Я знаю, мадемуазель Муромцева, что ваша подруга больна, и вы прилагаете много сил для ухода за ней. Так и надлежит поступать настоящим христианам. Но не кажется ли вам, что вы сможете куда больше помочь ей, поступив на службу?

Я смотрю на нее с недоумением.

— Его сиятельство щедрый работодатель. Поверьте — ваше вознаграждение будет весьма солидным. Как вы знаете, наш пансион существует исключительно на средства попечителей, которые мы не можем расходовать только по своему усмотрению. Мы не можем позволить себе оплачивать услуги доктора, пользующего нашу воспитанницу, которая давным-давно уже должна была покинуть наши стены и зарабатывать себе на хлеб самостоятельно. Попечительский совет желает, чтобы взрослые девушки заботились о себе сами, поступая на работу. Я предпочитаю не афишировать то, что я разрешаю вам оставаться здесь и после того, как вы завершили курс обучения.

Я тихо говорю:

— Да, вы очень добры к нам, ваше благородие!

— Ну, полно-полно, — улыбается она. — Я всего лишь проявляю некоторую толику заботы. Но вернемся к нашему вопросу. Его сиятельство будет платить вам достаточно, чтобы вы могли часть своего заработка присылать в пансион для вашей подруги. Поверьте — мы будем тратить эти деньги только на лекарства для Алевтины. Думаю, несколько раз в год граф с семейством будут приезжать сюда, в город, и вы сможете нас навещать.

Я пытаюсь осмыслить услышанное. Мы — старшие девушки — знаем о том, что в любой момент нас могут попросить удалиться из пансиона. Он предназначен для детей, а всякий, кто уже способен работать, должен это делать. Если попечители потребуют, чтобы директриса прогнала нас из приюта, она не станет возражать. Да, баронесса сама возглавляет попечительский совет, но даже ее голос может не стать решающим.

А если удалить из пансиона потребуют всех — в том числе и Алю? От этой мысли мне становится нехорошо. Нет, ее благородие права — я должна поступить на эту должность. Если жалованье окажется хорошим, то большую его часть я стану присылать сюда, в приют, и тогда Аля сможет продолжать здесь оставаться.

А, может быть, граф окажется настолько добр, что разрешит приехать в свое поместье и Алевтине? Об этом я не смею и мечтать, но кто знает? За городом, на свежем воздухе, ей, наверно, сразу же станет лучше.

— Я понимаю, — прерывает баронесса мои размышления, — вам нужно подумать. Но времени я могу дать вам только до утра. Если вы не решитесь принять предложение, я сделаю его другой девушке. Граф хочет отбыть в имение уже послезавтра.

Вечером, когда остальные уже спят, я рассказываю Але о разговоре с Анастасией Евгеньевной. Подруга, как обычно, слушает очень внимательно, а потом качает головой:

— Шурочка, но зачем же тебе поступать на работу? Сейчас, когда у тебя появилась возможность сделать такую хорошую партию. Разве твоему Сергею понравится, что ты станешь гувернанткой?

Алевтина так искренне верит в историю наших отношений с Сергеем Николаевичем (я сказала девочкам только его имя, без фамилии и титула), что во мне снова просыпается совесть. И всё-таки сказать ей правду я не в состоянии. Вот разве что добавить немного реализма.

— Аленька, но ты же знаешь — он сейчас в отъезде и вернется в Россию еще не скоро. Его чувства ко мне могут перемениться. Или мои к нему. Мы встречались с ним лишь однажды. А разговоры через зеркало нельзя назвать настоящими встречами.

Подруга неохотно признает:

— Да, я понимаю. Но я ни за что не поверю, что он может тебя разлюбить.

— Я тоже на это надеюсь, — как можно увереннее заявляю я. — Но я не хотела бы, чтобы он считал, что я выхожу за него замуж только потому, что не могу сама себя прокормить. Я хочу хотя бы попробовать заработать себе на хлеб. К тому же, если я буду жить вне пансиона, нам с Сергеем будет проще встречаться. Он не может приезжать сюда, а вот в имение графа — запросто.

Этот довод окончательно убеждает Алю.

— Прости, Шурочка, об этом я не подумала. Конечно, ты права. И в имении у тебя будет куда лучший гардероб, чем здесь. Граф наверняка захочет, чтобы гувернантка его внука выглядела подобающе. И стол там, должно быть, будет неплохой — тебе не мешает немного поправиться.

Мы смеемся, а потом засыпаем в одной постели, обнявшись.

Признаться, несмотря на заверения баронессы в порядочности графа, знакомства с ним я ожидаю с большим волнением. А если его намерения окажутся столь же нечестными, что и некогда у Стрешнева?

Но когда в кабинете Анастасии Евгеньевны появляется милый седой старичок, я облегченно вздыхаю.

— Чрезвычайно рад знакомству с вами, мадемуазель, — он легонько пожимает мою руку. — Благодарю вас за то, что приняли мое предложение и согласились поехать с нами в глушь. Хочу предупредить вас — имение наше весьма уединенное, и никаких особых развлечений там нет. Балов мы не устраиваем. Разве что кто из соседей заезжает на чай.

Я заверяю его, что не ищу развлечений. Он одобрительно кивает.

— Ну, что же, думаю, вы быстро подружитесь с моим внуком. Ему уже семь лет, но выглядит он сильно младше. К сожалению, мой сын и невестка не уделяли должного внимания его физическому развитию, но, надеюсь, на свежем воздухе и деревенском молоке он быстро окрепнет. Из-за слабого здоровья его почти ничему не обучали, так что вам придется взять это на себя. Чистописание, арифметика, история, география и французский язык — полагаю, на первое время этого будет достаточно.

Аля оказывается права насчет моего гардероба — граф дает мне адрес магазина, где я могу выбрать за его счет несколько шляпок и платьев. Я отправляюсь туда сразу же после обеда. Платья подбираю практичные, но по совету продавщицы соглашаюсь взять и одно нарядное (возможно, если в имении будут гости, то потребуется выглядеть несколько лучше, чем во время занятий с учеником).

Девочки в пансионе разделяются на два лагеря. Одни категорически одобряют мою работу, другие же полагают, что как раз сейчас мне не стоило уезжать из города.

Думаю, большинство из них уже не верят в мой роман с таинственным незнакомцем, но расстраивать Алю не хочет никто, а потому свои подлинные мысли оставляют при себе.

На следующий день за мной приезжает карета графа. Его кучер помогает мне со скромным багажом. Я не могу сдержать слёз, когда девочки сердечно обнимают меня, желая всяческих благ. Я обнимаюсь даже с Томой Рудаковой.

— Обещай, что будешь часто нам писать, — всхлипывает, стоя на крыльце, Аля.

Я обещаю.

Карета трогается, и пока мы едем по аллее, и здание пансиона еще видно, я машу рукой из окошка. А девочки машут мне.