Призрак согласно хмыкнул, в очередной раз чувствуя удивительную общность душ между собой и этой тощей, непохожей на сородичей эльфийкой. Взгляд ее, скользивший по стенам, зацепился за громадный крюк держателя для факелов в нескольких шагах справа. Элемент декора повторял собой устрашающую лапу спутника-тени. Подпрыгнув, Тиэль повисла на крюке всем хилым весом и покачалась. Катакомбы точно строили с тем расчетом, чтобы они просуществовали до момента нисхождения последнего живого обитателя Мира Семи Богов в Последние Пределы. Держатель даже не дрогнул от потуг легонькой эльфийки.

Тиэль извлекла из сумки плотный клубок шнура, действительно свитого из паутины особых паучков Дивнолесья, собираемой в одной из рощ, где обычно плели липкие кружева старательные труженики. Правда, сбором приходилось заниматься поздней осенью, когда паучки, не терпящие вторжения в свои владения с грабительскими целями, погружались в спячку. Потом липкие нити паутины долго вымачивали в специальном отваре и свивали, получая прочнейший шнур и еще более прочный клей. А восьминогие ткачи, пробудившись от сна, с утроенным усердием принимались плести сети взамен похищенных и, наверное, недоумевали, куда что подевалось.

— Ты точно сможешь спуститься на таком? Руки ведь поранишь, даже если сил хватит, — заволновался Адрис.

— Смогу, в Дивнолесье есть не только лес, но и скалы. Я несколько раз ходила с отрядом за огненными каштанами. Иных веревок для спуска и подъема, нежели паутинный шнур, у нас не было. За руки не волнуйся, у меня есть хорошие перчатки. Нагрузку выдержат, выдержу и я. Эльфы только выглядят хрупкими! Лишь бы веревки хватило, — ответила Тиэль, особым узлом с тремя петлями и перехлестом привязывая шнур к крюку от факела и прикидывая его длину. Должно было хватить, пусть и в обрез. Тиэль вынула из кармана тонкие перчатки, сбросила плащ, сунула светящийся шарик в прическу между косой и диадемой и начала разуваться. Сняла мягкие полусапожки и носки. Часть спуска в провал предстояло проделать между разошедшимися при катастрофе относительно гладкими громадными каменными блоками. Значит, следовало обеспечить максимальный контакт с поверхностью. Внизу, судя по всему, такой гладкости пола ждать не стоило, но кожа на пятках у вечно ходящей босиком эльфийки лишь казалась тонкой и нежной. Риск порезать стопу о камни показался ей допустимой жертвой, обеспечивающей благополучный спуск.

— Огненные каштаны? — озадачился недоверчивый Адрис, ценивший свою тощенькую эльфийку, но и в самом деле бывший невысокого мнения о ее физических силах.

— Это один из секретов Дивнолесья. Странные и прекрасные деревья. Они растут и горят, не сгорая, среди скалистых гор близ моря у южной границы. Берега там круты, и чужаки не заплывают. Иных растений рядом с каштанами нет. Стоит плоду случайно оказаться в обычной части леса, жди пожара. За огненными каштанами ухаживают лесничие. Деревья ценятся у эльфов, потому и не вырублены до сих пор. Брошенный в каменный очаг один плод может гореть несколько дней, давая ровный жар.

Тиэль говорила об огне, а ледяной камень, куда холоднее пола в особняке, обдавал ступни морозом. Но она лишь поморщилась, сосредоточив все внимание на предстоящем действии. Она подняла плащ и перевязала его особым образом, чтобы не ожечь спину при спуске, пропуская веревку от плеча до бедра. Такой способ спуска позволил бы ей зависать на веревке, в полной мере контролируя скорость перемещения.

Цепко ухватившись за шнур, эльфийка стала спускаться, сильно отклонившись назад, аккуратно нащупывая дорогу босыми ногами. Призрак перестал сыпать вопросами и теперь висел рядом в молчании, даже подсказывать под руку, куда и как лучше двигаться, не решился, чтобы не навредить. Тиэль не бахвалилась, она действительно без труда справлялась со спуском — все-таки Великая Мать если чем и обделила эльфов при раздаче изначальных даров, то никак не гибкостью и не выносливостью.

Но вот путь сквозь камни, прошедший в почти звенящей тишине, кончился, и эльфийка уже зависла под сводами яруса на шнуре проворной гусеницей. Она легко соскользнула вниз. Но едва ноги ее коснулись нагромождения камней, оставшихся после землетрясений, как Адрис выпалил:

— Тиэль, осторожно! Пол шатается!

Эльфийка уже и сама успела почувствовать, как дрогнули, затанцевали под ногами, казалось бы, монолитные камни. Резко остановившись, отчего веревка спружинила, эльфийка подтянулась вверх. Она чуть раскачивалась над полом и слушала, как медленно и неохотно затихало зловещее похрустывание, пронесшееся по залу. Словно разбуженный громадный зверь ворочался и ворчал в своем логове. Досадливо хмурясь, Тиэль прикидывала расстояние от себя до лежащего в беспамятстве мальчишки в нише зала. Контур тела Шима, едва очерченный слабым светом шарика, был по-прежнему недвижим. Так что версия о беспамятстве маленького гоблина казалась более вероятной, чем о безмятежном сне в катакомбах Илта.

— То землетрясение, похоже, выбило все опоры нижнего яруса. Шим совсем легкий, его падение пол выдержал. Но это стало последней каплей, нарушившей хрупкий баланс. Если я попробую добраться до мальчика, чтобы принести сюда, скорее всего, не успею. Рухнет пол всего зала.

— У тебя-то и шнура больше нет, чтобы пацану бросить, коль удастся дозваться его и в сознание привести. Вряд ли он с такими ногами ползти сможет, — озадачился призрак, сейчас сильно жалея о невозможности переносить предметы. Вдвоем они бы справились играючи! — Всех веревок — паутина в соседнем зале, да и ту трогать нельзя. Кто знает, не прибежит ли хозяин, коль нити заденешь? Да и, слыхал я, крепкая у здешних тварей паутина, сталь ее не берет. Коль угодить, живым не вырваться.

— Ты прав, нужны еще веревки, и много. Если бы можно было обвязать мальчика и как-то подтянуть сюда… — Эльфийка замолчала, покусывая губу и прикидывая, что из собственной одежды и вещей можно пустить в расход, чтобы соорудить веревки для маленького гоблина. Штаны, плащ и рубашка из плотного эльфийского шелка, ремешки сумки и пояс. Если резать кинжалом потоньше, то должно хватить. Переломанные кости в ногах, конечно, сместятся, если пацаненка по камням на веревках тянуть, боль будет дикой. Но все лечится, кроме смерти. Дотянет, привяжет Шима особыми узлами к большому шнуру или к себе примотает, а там уж как-нибудь вытянет. На крайний случай ягодку сиэлис раскусит для стимула, пусть на следующий день и придется болью в теле да тошнотой расплачиваться… Сложно, дополнительными травмами для мальчика чревато, но по-другому не выйдет.

Что ж, приняв решение, Тиэль вскарабкалась назад, обулась и сняла верный плащ, в котором уходила из Дивнолесья. Она принялась расстилать его на камнях, чтобы резать было сподручнее.

Остановлена была эльфийка странным шипением Адриса. Словно призрак вдруг решил попрактиковаться в общении со змеями на их родном языке. Это вывело закройщицу из состояния сосредоточенных подсчетов перед процессом резки-вязки, заставив пошире распахнуть и без того немаленькие эльфийские глазки.

Из расщелины поднималась, будто ступала по воздуху, как по каменным плитам катакомб, очень знакомая фигура. Именно ее и еще пару похожих Тиэль миновала перед входом в катакомбы. Создание, выглядевшее, как один из трех спутников-теней Проводника в Последние Пределы, и впрямь походило на черную тень, чьи глаза сияли не вполне предсказуемым кроваво-алым, а неожиданно ярко-зеленым.