— Голубчик мой, вы, может, и не поверите, но сам я таракана прихлопнуть не могу, рука не поднимается, всякий раз лакея звать приходится. А вот в пыточных у нас — зверь на звере. Служба у них такая — зверями быть, коли начальство кулаком по столу лупит и велит: «Доискаться! А то самих...» У вас ведь дома то же самое, правда? Вот видите, душа моя... Человек вы молодой, видный, девок, как мне доложили, со страшной силой валяете, и не каких-то там, а самых что ни на есть благородных. Жизни радоваться умеете. А эти звери подвальные перед тем, как ногти выдрать, и куда только можно раскаленных углей напихать, мужское ваше достояние вмиг откусят — там у них клещи есть специальные... И какая у вас жизнь будет после этого? А ведь всего-то и дел — рассказать, кто такой Барсук и с каких пор он вам запродался. А еще лучше — вдобавок нам перепродаться. И денег прибавится, и жить станет спокойнее, если дело поставить грамотно, дома и не узнают ничего...

В таком примерно ключе. Минут через пять собеседник выдал Барсука (немаленького чина из Адмиралтейства, которого тщетно пытались до того вычислить больше года), а еще через пять — перевербовался...

Для почета Сварог отправил с советником двух гвардейских капитанов, командовавших у себя в полках «волчьими сотнями» и потому хитрым делам не чуждых. А чтобы произвести должное впечатление, выделил им бомбардировщик. Должное впечатление было произведено, в том числе и на самого герцога — когда он покинул Латерану, самолеты были еще диковинной новинкой, которую лицезрели считанные люди. К тому же на подлете бомбер нечаянно уронил две бомбы на примыкавший к замку обширный луг (потом советник, сидя напротив герцога, сокрушенно разводил руками: техника — вещь несовершенная, случаются досадные казусы).

Незваные гости выложили перед герцогом три документа. Первым шло прошение в Высокий Коронный Суд (по меркам покинутого Сварогом мира — Верховный), в котором герцог с герцогиней просили по обоюдному согласию разрешить им таньяж (подпись герцогини там имелась, герцога, понятно — нет). Второй документ — составленный по всем юридическим канонам помянутым судом «Акт о таньяже», сиречь разрешение. Две обычных печати разного цвета и одна серебряная подвесная, эмблемы и узорчатая каемка, подписи Главы Высокого Суда и двух чиновников пониже рангом, а также герцогини (для подписи герцога и тут имелось свободное место). И наконец, «Прилагаемые условия данного таньяжа» — выражаясь по-советски, раздел имущества.

Сварог не стал обдирать герцога, как липку, но пощипал изрядно. В полную собственность герцогини переходили огромный латеранский дворец «Медвежья пещера» с его обширным парком, больше напоминавший небольшой лесок, одно из поместий (Сварог, посмотрев документы, цинично выбрал не самое большое, но самое доходное), а также изрядная сумма денег — на обустройство на новом месте.

Габель, как всегда мягко и задушевно, предложил герцогу, не откладывая, подписать все три документа. Герцог не протестовал бурно — но все же попытался что-то такое вякнуть. На что Габель со своей всегдашней обаятельной улыбкой напомнил о некоем устном послании, полученном некогда герцогом от королевы — и намекнул, что аналогичное может последовать и от короля Сварога, нрав которого должен быть прекрасно известен и здесь, в провинции. Герцог увял и побледнел. Закрепляя успех, Габель небрежно заметил: в любом случае подпись герцога на всех документах будет. И пусть потом герцог ищет правдочку там, где только пожелает. Если успеет начать поиски, конечно. Гвардейцы все это время помалкивали, но грозно крутили усы, смотрели волками и многозначительно хмыкали.

После чего Габель с той же душевной улыбкой извлек походную чернильницу и стилос. Все три документа герцог подписал моментально. Победа оказалась столь легкой и быстрой, что Сварог ощутил нечто вроде брезгливой жалости к растоптанному противнику. И подумал: а может, и не шить дела? Ограничиться тем, что блокировать любые попытки герцога найти очередных малолеток. Всех его «охотничков», действующих в провинции и за ее пределами, переловить и демонстративно повесить, а герцогских крестьян перевести во фригольдеры. Они и в этом случае будут нести некоторые мелкие повинности, но вот их дети от притязаний герцога будут избавлены совершенно: согласно четко прописанным законам. Пусть уж уныло блудит с теми, кто у него остался в замке и вышел из малолетства.

Так он и поступил, подписав соответствующий указ, в темпе составленный той же четверкой. И вдобавок велел Интагару распустить среди знати слух, что это стало карой герцогу за некое неповиновение, проявленное перед лицом его величества. Так что, господа мои, прецедент создан, имейте в виду... Согласно поступившим сведениям, знать поняла не столь уж тонкий намек и примолкла, как та мышь под метлой.

Поскольку Сварогу, что скрывать, была свойственна некоторая мстительность (не выходившая за разумные пределы), через пару недель он провел еще одно мероприятие: отправил герцогу именной указ, не просто разрешавший пребывание при дворе — прямо обязывавшей там бывать, поскольку ему пожалован чин камергера, а камергер, всем известно, обязан находиться при дворе почти безотлучно и жить в столице.

Сварог похвалил себя: все же идеально придумано. Ни капли крови, ни кандалов, ни ссылок. А вот моральных терзаний — хоть лопатой греби. Во-первых, в Латеране герцог будет под строжайшим присмотром, и уж в случае чего... Во-вторых, что важнее, он чуть ли не каждодневно будет лицезреть во дворце свою бывшую супругу, очаровательную и недоступную. «А сволочь я все же, если подумать, — фыркнул Сварог, подмахивая последние бумаги. — Но что поделать, со сволочами сволочью и быть...»

Чтобы быть последовательным до конца и предусмотреть все случайности, он распорядился вышвырнуть из «Медвежьей пещеры» всех без исключения герцогских слуг, от мажордома до последнего поваренка — и заменить их антланцами (с примесью некоторого числа агентов восьмого департамента). Были все основания предполагать, что герцог попытается предпринять нечто, позволившее бы ему овдоветь вторично.

Вот так при дворе и появилась очаровательная Вердиана, герцогиня Латери, довольно быстро освоившаяся среди золотой молодежи обоего пола. Тем более что ее взялась опекать Канилла Дегро. Появилась у нее в последнее время такая привычка, опекать девушек, попавших в затруднительное положение, — герцогиню, Айвику, дочек Интагара, молодую графиню, которую супруг начал было колотить по пьяной лавочке в лучших традициях запойного советского сантехника. Марлок, которому Сварог как-то за нэльгом об этом рассказал, фыркнул в густые усы:

— Ничего странного, лорд Сварог. Коллизия, давно известная психологам: девушка таким образом стремится выглядеть в собственных глазах взрослее и серьезнее, чем сейчас. Счастливый возраст, когда хочется выглядеть не моложе, а старше...

...Она вошла в церемониальном поклоне и, повинуясь жесту Сварога, села в кресло напротив. Сварог внимательно присмотрелся. Поза у нее оказалась примечательная: Вердиана сидела, выпрямившись, не касаясь спиной мягкой спинки кресла, сложив руки на коленях, напряженная, как туго натянутая гитарная струна: чуть прикоснись — отзовется звоном. Во взгляде, кроме того выражения, что когда-то Сварога не на шутку заинтересовало, был теперь еще и откровенный испуг. Пожалуй, он угадал все правильно: после всего, что с ней в замке творили, она откровенно боится мужчин. Канилла говорила: танцевать она любит, но всегда выбирает исключительно те танцы, в которых кавалер пальцем не касается дамы. Сварог подумал тогда: следует уберечь ее и от ухаживателей. Самое безобидное прикосновение самого галантного кавалера (а какой без этого флирт?) будет для нее... Вообще, с этим надо что-то делать. В восьмом департаменте хорошие психологи и психотерапевты, вооруженные последними достижениями медицины — иной раз без них не обойтись, порой сотрудники попадают в такие переплеты... Нужно подвести к ней парочку таких под видом обычных здешних лекарей, пусть поработают. А проблему ухажеров он решил просто: велел Интагару распустить слух, что Вердиана — его незаконная дочь, воспитывавшаяся в глуши и неудачно вышедшая замуж. Чем и объясняются все пролившиеся на нее королевские милости. «Общественное мнение» этот слух приняло за чистую монету, поскольку он давал отличный ответ на многие вопросы — а ухажеры сделали для себя выводы и вокруг красавицы пока что не крутились. Со временем, конечно, осмелеют — но и она, смотришь, оттает...