Ложу, фасад штаба, а также ворота шлюза украшали воздушныешарики трех государственных цветов, приобретенные по бартеру в Тихомирске(выменяли на пару гробов). Приветствие «Добро пожаловать!» освежили и обрамилилапником. Подновили свежей побелкой поребрики, трибуну, фонарные столбы и дажеколючую проволоку. Важно создать настроение.

По плохо проверенной, но красивой легенде, именно в этотдень в далеких двадцатых несгибаемый борец со шпионажем и преступностью ФеликсЭдмундович Дзержинский своей железной рукой поставил размашистую подпись подприказом о создании тихомирской колонии строгого режима — оставшиеся отбесчеловечного царского режима каторги явно не справлялись с нагрузкой. Приказдавным-давно сгинул в ведомственных архивах, но легенда передавалась отпоколения к поколению, пока не дошла до Николая Филипповича Вышкина —человека и патриота, решившего увековечить сие знаменательное событие.

Сегодня он лично встречал гостей (хотя обычно делегировалэту честь замполиту) и лично вручал каждому подарки — резные шкатулочки иподносы, лично провожал в ложу. Гостей, в отличие от родственников, необыскивали. Родственники ведь тоже попадаются разные — могут, прикрываясьпраздником, пронести кило-другое героина, а то и пугач огнестрельный длябытовых нужд. Правда, обыск (досмотр) проходил в радостной атмосфере, свеселыми петросяновскими шутками, и не унижал человеческого достоинства. Адетям дарили петушки-леденцы местного, лагерного, производства.

Плац с противоположной от зрителей стороны оградили высокимзабором. Это делало его похожим на сцену большого летнего клуба. За заборомждали своего часа будущие звезды шоу, повторяя разученный текст и поправляякостюмы. Для некоторых сегодняшнее представление было дебютом, и, естественно,самодеятельные артисты волновались, особенно учитывая, что наиболее отличившимсябыло обещано условно-досрочное освобождение. Правда, большинство относилось кмероприятию с прохладцей и участвовало в нем только ради родственников. Стоитли говорить, что труппа состояла исключительно из активистов. Блатного илимужика за участие в предстоящем спектакле могли вызвать и на суд чести.

Испытывал волнение и Николай Филиппович. К сожалению, ему неудалось провести генеральную репетицию — срочно вызвали в Тихомирск насовещание. Что ж, придется играть с колес. Как фронтовые агитбригады.

Когда стрелки лагерных часов сошлись в верхней точке и гостирасселись по местам, он вышел на плац и запустил в воздух зеленую ракету,возвещая о начале торжества. Публика дружно захлопала. Приветственный спичВышкин решил оставить на потом, ему не терпелось представить на суд своедетище, поэтому он сразу вернулся к гостям и уселся рядом с начальникомуправления, его женой и малолетней дочкой. Кум Гладких, как и подобает «рыцарюплаща и кинжала», незаметно пристроился сзади, за спинами руководства.

Из-за кулис-забора появился ведущий — бойкий парень,осужденный за мошенничество в особо крупных размерах. Задолго до праздника емувелели отращивать волосы, чтобы потом подстричь и причесать под русскогокрестьянина, повязав тесемку вокруг лба. С париками в зоне было напряженно.Как, кстати, и с театральным гардеробом. Поэтому если ведущий и походил накрестьянина, то только на крепостного, причем у промотавшегося вконец помещика.Хотя рубаху, сшитую из грубой мешковины и украшенную пестрыми заплатками, постеснялсябы надеть даже крепостной.

В одной руке крестьянин сжимал фанерный серп, во второймикрофон. Радиоаппаратуру взяли напрокат в Тихомирске, с лагерным мегафономведущий бы смотрелся не столь эстетично.

— История земли Российской!

Размашистый взмах серпом — условный сигналзвукорежиссеру, отвечающему за музыкальное сопровождение. Грянули Глинкойдинамики! И понеслось!.. «Идущие на смерть приветствуют тебя!»

Первыми на плацу появились древние землепашцы.Подразумевалось, что в те далекие времена землю пахали в набедренных повязках.Двое бородатых доходяг тащили на веревке борону-суковатку, еще двое шли следоми вяло стучали по асфальтовому плацу мотыгами. Тощие торсы синели от наколок, абледную спину одного из пахарей украшал жалостливый лозунг «Всю кровь выпилименты», читаемый даже со зрительских мест. Что свидетельствовало о наличииорганов правопорядка уже при первобытно-общинном строе.

Много напахать дикари не успели — на театре боевыхдействий появились тевтонские крестоносцы в бумажных шлемах. С картоннымимечами и щитами. Доспехи, вернее, их отсутствие скрывалось под серымипростынями с намалеванными гуашью крестами. Череп магистра защищала некартонная поделка, а конусообразное жестяное противопожарное ведро спрорубленной смотровой щелью и деревянными рогами. («Он бежал, и сильные рогадоставали небо-облака…») Крестоносцы нагло попросили крестьян с грядки.Последние, побросав орудия труда, трусливо убежали за забор. Главный тевтонецподнял меч к небу и победно прокричал на плохом немецком что-то вроде: «Йа-йа,дас ист фантастиш!.. Гутен морген в натюрлих!»

Но не тут-то было! Из-за противоположной стороны заборавыскочила княжеская дружина во главе с Александром Невским — бывшимштангистом, осужденным за вымогательство. С такими же картонными мечами ищитами. Только вместо простыней торсы русских витязей украшали кольчуги измелкой рыболовной сетки. «И была брань и сеча зла!..» Ломались картонные мечи оголовы, гнулись щиты. В разгар ледового побоища спортсмен не рассчитал силы удара,и великий орденский магистр грохнулся головой об асфальт, перед этим успевпрокричать: «Ты чё творишь, фраер мастевый!!» Ведро улетело за пределы полябрани. Подняться он больше не смог — его быстро утащили со сцены преданныешестерки-оруженосцы. Остальные агрессоры, подгоняемые храбрыми русичами,бесславно бежали за кулисы, где битва, судя по звукам, продолжилась теперь ужепо-настоящему, не под фонограмму.

Публика довольно захлопала. Николай Филиппович улыбнулся:пока все шло по плану.

— А потом пришел Петр Первый! — с вызовом объявилведущий, для простоты вычеркнув из российской истории почти четыре века.

Петр был прекрасным и могучим имбецилом с лицомтуберкулезника в последней стадии. По фамилии Бочкин. Жаль, что зубы ему так ине вставили. Из-под бумажной треуголки торчали рыжие кудри — наканунепришлось завивать на самодельные бигуди мочалку. Самозванец приложил руку колбу, обвел окрестности строгим взором и громко прошепелявил:

— А где, нах, мои гардемарины?!

Словечка «нах» в сценарии не имелось, это была чистой водыимпровизация. Снайперы на вышках насторожились.

Тут же на сцене объявились три рецидивиста лет сорока впехотных зеленых треуголках и с вырезанными из ватмана флюгерами-кораблями.Раскачивая фрегаты, «юные дворяне» заунывно, словно на похоронах, затянули:

— Не вешать нос, гардемарины…

И ведь попробуй не затяни! Места в ШИЗО на всех хватит…

Пропев полтора куплета, троица исчезла из вида, а Петр,подкрутив картонные усы, прошамкал цитату из Пушкина, слов которой никто, кромепосвященных, не разобрал. Затем, хлюпая ботфортами (читай: резиновыми сапогамидля рыбалки), государь энергичным шагом удалился за кулисы — рубить боярамбороды, грозить шведу и решать прочие государственные проблемы.