Оркестр начал настраивать инструменты.

– Мы здесь для того, чтобы полировать пол, либо чтобы потанцевать? – спросил Гейб, стараясь вовлечь ее в пустой разговор.

Иззи приветливо кивнула Фокси, не обращая внимания на Гейба. Он взял ее за руку и получил еще один кровожадный взгляд.

– Не хочешь ли присесть? – указал он на красный с золотом диван, напоминающий о Египте.

– Что ж, прекрасная мысль, – мило улыбнулась она.

Он сел рядом с ней на диван.

– У меня зверски болит нога, Пибоди.

Она улыбнулась, но продолжала смотреть прямо перед собой.

– Я так довольна, пупсик, – громко произнесла она.

Хьюго повернулся к ним с улыбкой. Иззи ответила тем же и помахала ему, избегая смотреть на Гейба.

Он обнял ее, чтобы быть ближе, и наклонился к уху.

– Почему ты злишься?

Иззи посмотрела на него и тут же отвела взгляд.

– Зачем ты сказал, что мы говорили о детях? – спросила она, не переставая улыбаться.

– Но мы же действительно говорили.

– И ты решил хоть раз сказать правду?

– Ты заявила, что хочешь много детей.

– Я и правда хочу!

Оркестр заиграл вальс, и оба, Гейб и Иззи, тут же отвлеклись.

Хьюго обнял Клару и закружил ее по комнате. Гейб был удивлен, что Хьюго так хорошо вальсирует.

– А теперь, дорогие друзья, – обратился Хьюго, – надеюсь, вам понравится приятный вечер танцев. Мы с Кларой брали уроки бальных танцев, и нам очень хочется покрасоваться.

Иззи бросила желчный взгляд на Гейба, на что он ответил улыбкой.

– Что смешного? – спросила она.

– Пибоди, тебе не нужны дети. Ты так хорошо выполняешь свою работу, что тебе не нужно все портить, занимаясь мужем и детьми. Не глупи.

Она замерла.

– Не глупить? Не говорите со мной в покровительственном тоне, сэр! Если у вас глупое представление... – Она оборвала себя. Несколько мгновений ее рот продолжал двигаться, как будто она подбирала слова. – Э-э-э... – Она что-то пискнула и поспешно отодвинулась от него.

Гейб почувствовал, что Пибоди мучительно желает раскрыть их обман, уйти от него, и предоставить ему самому устранять последствия. Но когда она посмотрела на оживленное лицо Хьюго, то снова сдалась. Ложь во спасение.

– Мне хотелось кое-что сказать вам, сэр, – произнесла она.

Гейб наклонился к ней. Ее большие глаза блестели, и он ощутил укол... чего? Предчувствия?

– Да?

– Почему вы двое не танцуете? – подлетел к ним Хьюго.

Гейб сразу не среагировал. Он смотрел в глаза Иззи. В них мелькнуло страдание или это была игра света?

Не взглянув на спрашивающего, пробормотал:

– Моя жена не танцует.

– Нет, танцует, – поправила Иззи, глядя на Хьюго. – Мне бы хотелось потанцевать с вами.

Гейб был застигнут врасплох, когда Пибоди резко поднялась с дивана. Хьюго фыркнул:

– Почему это ваш муж не знает, что вы танцуете?

– Наверное, потому, что никогда не спрашивал.

Секунду спустя она проплыла в объятиях Хьюго к широко раскрытым дверям во внутренний двор, навстречу прохладному ночному ветерку.

Гейб откинулся, наблюдая, как Пибоди скользит по паркету. Он ошибался, когда решил, что увидел грусть в ее глазах минуту назад. В ее поведении не было и следа грусти. Его строгая, не терпящая глупостей Пибоди великолепно кружилась в унисон с Хьюго, как будто они выступали на сцене.

Гейб, как зачарованный, провел рукой по подбородку. Что это за создание, которое он привез сюда сыграть роль жены? Кто эта незнакомка, которую, ему так казалось, он знал, как прочитанную книгу, от начала и до самого конца – энергичную, нетерпимую, разумную?

Гейб стиснул зубы и прищурился, когда Иззи еще раз прошлась в туре вальса в объятиях Хьюго. Блестящие непослушные кудри обрамляли раскрасневшееся лицо, а глаза сияли от радостного волнения. Ее веселый смех поразил Гейба. Он не представлял себе, что смех Пибоди может так звучать – хрипло и даже обольстительно.

В замешательстве он откинулся на подушки.

Иззи еле удерживалась от нападок на своего изумленного «мужа» – до тех пор, пока они снова не оказались в своей комнате. Когда дверь закрылась, она развернулась к нему с намерением заявить, что вовсе не считает предположение Хьюго завести детей – сразу же! – смешным и хочет, чтобы Гейб немедленно начистоту поговорил с Хьюго.

Она открыла было рот, чтобы высказаться, но тут же, ошеломленная, замолчала, когда он заключил ее в объятия.

– Пибоди! – Он прижал ее к себе. – Я и не думал, что ты умеешь так танцевать! Если бы я знал, что ты сможешь быть Джинджер Роджерс для Фреда Астера[5]в исполнении Хьюго, я бы никогда даже и не замышлял привезти сюда кого-нибудь другого. – Он горячо задышал ей в волосы. – Этот мужчина настолько очарован тобой... Теперь могу ругать его детское питание, могу украсть у него жену, он все равно отдаст заказ мне!

Иззи обнаружила, что, находясь так близко от Гейба, она не в состоянии ни разумно говорить, ни тем более действовать, а ведь ей надо было бы ударить его в грудь. Прижавшись щекой к его груди, она вдохнула его запах и услышала, как спокойно и ровно бьется его сердце, совсем не так, как у нее.

Он запечатлел поцелуй у нее на макушке, и ее ноги сразу стали ватными.

– Ты удивляешь меня, – сказал он так нежно, что она подняла на него глаза.

Он смотрел на ее лицо, продолжая обнимать. Иззи почувствовала, как в нее влилась его энергия, его власть, каким-то образом успокоив ее, придав ей странную силу.

Он смотрел на нее с молчаливым одобрением. Через несколько мгновений он наклонил голову, как будто готовясь поцеловать ее.

Поцеловать?

Она так часто мечтала ощутить эти полные губы, властные, настойчивые, сводящие с ума! Гейбриел Пэриш был таким красивым, а его притягательность – такой сильной, что ее благоразумие таяло на глазах.

Разум кричал ей: «Не надо, Иззи! Этот мужчина как магнит притягивает женщин! Он не понимает, что такое «обязательство»! Позволишь поцеловать себя – и не сможешь остановиться на этом! Пропадешь, а он только отвернется от тебя утром и сделает еще одну зарубку на спинке кровати».

Наконец Гейб отпустил ее и отодвинулся на безопасное расстояние.

– Я бы сказал, что первый день прошел хорошо. – Его улыбка снова стала открытой и обольстительной. – Хорошая работа, Пибоди, – похлопал он ее по плечу, потом направился к стенному шкафу. – Думаю, нам лучше лечь спать. После всех этих упражнений ты, должно быть, вымоталась.