И она разрыдалась, упав ему на грудь. Он не дышал, и от этого в ее собственной груди разливалось бешенство. Она хотела, чтобы каждая из мар, что были здесь – умерла. Умерла и дала Радиму часть своей жизни. Они все должны погибнуть, все мары.

А Старый Лис должен жить.

Должен. Жить.

Должен.

Она не знала, что было дальше, и сколько прошло времени. Она рыдала и рыдала, не успокаиваясь и чувствуя на своем плече теплую ладонь Василя.

А потом, кажется, провалилась в беспамятство.

Когда она очнулась, мар не было. Людей вокруг тоже. И тело Радима куда-то исчезло. Рядом с ней сидел Василь.

– Чт… они ушли? – сев на траве, спросила его Лиска.

Василь покачал головой.

– Если ты про мар, то их разорвало. Всех до единой, – глядя на нее, как на диковинку, сказал он. – Это ты сделала. От тебя такое сияние исходило… все видели.

– Разорвало?

– Да… Прости, Василиса, но я советую тебе уйти. Все тебе благодарны, но твоя сила… тебе не место здесь. Ты спасла нас всех, но, боюсь, благодарности, кроме меня, тебе никто не принесет. Боятся. Никто и не думал, что ты ведьма.

А ее здесь больше ничего и не держит. Вспомнив, как жизнь Радима утекла сквозь ее пальцы, Лиска снова почувствовала, как подступают слезы.

– Где он? Где Радим? Я хочу его похоронить… И Душицу… а потом уйду… так и скажи им всем.

Василь посмотрел на нее совсем уж странно.

– Он здесь… только… – он кивнул головой куда-то в сторону. – Теперь он… я не знаю, что произошло.

Она повернула голову. Неподалеку, сложив пушистый хвост вокруг тела, сидел лис. На его боку и шее зияли старые, давно заросшие, шрамы.

– Почему ты его так называла? – спросил он. – Старый Лис… посмотри, ты видишь белые волоски? Он действительно старый…

– Радим? – недоверчиво спросила у лиса она.

Тот, будто только сейчас заметив, что она проснулась, медленно подошел к ней и боднул ее головой.

– Ты… Ты действительно Радим? Как я это сделала?

– Ты хотела, чтобы он жил. И он жив. Да, Нелюдим?

Лис сердито мотнул головой, и она поняла, что разум у животного остался человеческим.

Как она это сделала?

– Вам надо уходить. – повторил Василь. – Ты оказалась слишком сильной ведьмой, Василиса. Боюсь, деревенские не смогут доверять тебе так же, как Душице. Да и не место тебе здесь. В город надо. Такие сильные, как ты, они Князю служить должны.

В его голосе слышалась горечь. И Лиска понимала, почему. Кажется, она сама того не желая, разбила его последние мечты об их общем браке.

– Спасибо тебе за все, Василь. Прости, что так вышло, – протянув руку, она погладила лиса по голове. Тот сощурился от удовольствия.

А потом они пошли в избу Душицы. Хоронить. А потом она собрала вещи и ушла.

В город. В другой город. И еще один.

Но никто из встретившихся ей колдунов и ведьм не мог помочь ей расколдовать Радима, застрявшего в лисьем теле. Никто не мог понять, как она его воскресила.

Шли годы, и она почти смирилась со всем этим. Радим тоже, кажется, привык быть просто старым лисом.

Она часто думала о том, что ее мечта сбылась. Она хотела быть с ним всегда. И она была.

Но только это не принесло ей счастья.

Ко всему прочему, у нее была еще одна проблема.

Все ее дороги так или иначе вели в Тихую Падь.

Солнце уже коснулось горизонта, когда она увидела деревенский частокол. Старый, изъеденный ветрами, его так и не сменили со времен ее ухода.

– Как ты думаешь, Безымянка вернулась в свои берега? Или теперь там репу сажают? – спросила она у Радима, чье укоризненное фырканье из-под юбки, казалось, слышно было за версту.

Лис не ответил. Только нос показал из-под подола.

– Родные места, – продолжила она. – Может, и бабка твоя еще жива. Ведь ее мары тогда не убили, да?

Радим высунул морду целиком. Даже фыркать перестал, неотрывно глядя на ворота.

– Ладно. Давай на ночь глядя ничего решать не будем. Пойдем, посмотрим, что от нашей полянки осталось? Все-таки восемь лет прошло.

Лис шумно вздохнул и вылез наружу полностью. Она была даже рада этому: спотыкаться о пушистое тельце – то еще удовольствие.

Он поднял голову и посмотрел на нее своими ярко-зелеными глазами. А потом мотнул головой и сошел с дороги. Туда, в лес, где их ждала встреча с прошлым.

Она пошла следом.

Вот уже восемь лет, как она не слышала его голоса. Но она все равно лелеяла надежду однажды расколдовать его. Вот только не знала, как. И никто не знал. К столичному колдуну она пробиться не смогла, да и не стремилась сильно. Поняла, что в ту роковую ночь совершила что-то невероятное. Стихийное.

И теперь тот, кого она все еще любила, был обречен навеки оставаться животным.

Она много раз пыталась повторить это. Сжимала его пушистое тело в объятиях и шептала: «Стань человеком, стань человеком», но это не помогало.

Радим продолжал быть лисом.

Единственное, что не давало ей потерять надежду, это то, что он сохранил человеческий разум. Жаль, говорить не мог.

А она могла и не могла одновременно. Конечно, она разговаривала с ним. Делилась чаяниями и планами. Плакала, уткнувшись в его шерстяное тельце. Но так и не смогла рассказать ему о том, что чуть не отдала свою честь Василю.

Нет, она не сердилась на красавца-плотника. Наоборот, была благодарна ему за то, что он не воспользовался ее тогдашней слабостью, и отошел в сторону.

А вот с остальными жителями Тихой Пади все было сложнее. Она спасла их. Спасла, получив вместо благодарности изгнание. На самом деле, она и сама бы ушла, но осадок все равно оставался. И именно этот осадок, черный, смолянистый, очень ее тревожил.

Все ее дороги ведут в Тихую Падь. Ей суждено уничтожить ее. Или спасти. И совсем скоро ей предстоит сделать этот выбор.

Выбор, о котором говорила Душица накануне своей смерти. А еще она говорила, что положит на верном пути яркий камень… и попросила прощения за это. И что это будет за камень, та, что когда-то была Лиской, не знала.

Никто и никогда больше не назовет ее Лиской.

Никто и никогда. Если только она не найдет способ вернуть Старому Лису человеческий облик.

Солнце скрылось за горизонтом, оставив после себя лишь серые сумерки, но даже в них она видела, что полянка все еще принадлежит им с Радимом. Мишени покосились, некоторые упали, и их размыло дождями, но никто не посмел здесь все убрать.