взором зал. Не поменялось ничего. Все те же клиенты медленно напивались все в тех креслах, а Сивилла флиртовала напропалую со своим избранником. Однако Кловис из его кошмарного сна стоял прямо перед ним за стойкой и аккуратно полировал стакан. Одет он был в тот же самый костюм, что и в отеле «Аваланш».

– Быть может, вы благосклонно посмотрите на бокал мартини? – спросил он со странной улыбкой.

– Я сплю, – сказал Джошуа, поудобнее усаживаясь на своем стуле.

– Насколько мне известно, нет.

– Тогда вам тут не место. Вы ненастоящий.

Кловис, кажется, удивился. Он повернулся, взял бутылку и вылил ее содержимое в отполированный стакан.

– А, может быть, это вы ненастоящий?

– Что вы говорите? Я – Джошуа Оберсон, лейтенант полиции.

– Реальность иногда бывает обманчивой.

Джошуа полез во внутренний карман куртки за удостоверением и вдруг почувствовал острую боль в груди. Сердечный приступ. Он сейчас умрет, как полный придурок, за разговором с призраком в джаз-клубе.

– Все в порядке? – спросил Кловис с легким беспокойством.

– Я…

Слова застряли у него в горле, когда сильнейшая судорога сковала все мышцы его тела. Он понял, что падает со стула и с грохотом валится на мозаичный пол. Свет вокруг гас. Последним Джошуа увидел лицо Кловиса, перегнувшегося через барную стойку. Потом снова наступила ночь.

Пробуждение было столь же отвратительным, как и сам приступ. Только что он был в баре «У Джекки», окруженный приятной атмосферой и хорошей музыкой, и вот уже больница, ослепительно яркие лампы, а голова засунута в томограф. На мгновение он запаниковал от нечеловеческой боли в шейных позвонках, а потом успокоился, и в мозг тут же застучали вопросы. Теперь Джошуа всерьез сомневался в своем психическом здоровье – и в заключении врача. Должно быть, повреждение гиппокампа, вызванное пребыванием под толстым слоем снега, было не таким уж и маленьким. Он ждал результатов обследования в специально отведенной для этого комнате вместе с Сивиллой. Та шутила, что ему скоро сделают карту постоянного клиента.

Джошуа попытался собрать воедино кусочки разговора с Кловисом. Сивилла рассказала ему, что он вдруг стал клевать носом и завалился прямо на барную стойку, а ей пришлось поставить крест на Реймонде, очаровательном американском музыканте, с которым все так хорошо начиналось: они почти отправились покувыркаться на заднем сиденье машины, как вдруг Джошуа принялся валять дурака. Джошуа, в свою очередь, поинтересовался поведением бармена. Сивилла даже не видела, чтобы они говорили. Симпатичный бармен в распрекрасных подтяжках болтал с другими клиентами. Именно так Джошуа понял, что у него была галлюцинация. Вторая, если считать встречу на перроне вокзала. Джошуа немедля представил гниющие клетки мозга у себя в голове, и его передернуло от отвращения. Пока он расставался с содержимым желудка в туалете, в комнату вернулся доктор Гумберт.

– Результаты сканирования просто чудесны! Никаких осложнений. Повреждения начали заживать. Я же объяснял, что гиппокамп очень быстро приходит в норму.

Джошуа как раз вышел из ванной. Чувствовал он себя как мертвец, а во рту было сухо. Доктор Гумберт был одет в симпатичную рубашку и держал в руках пачку листов.

– Точно, – сказала Сивилла, глядя влюбленными глазами. – Он регенерирует со скоростью семьсот клеток в день.

– Это все замечательно, но я только что навернулся головой на барную стойку.

– Разумеется. Однако временная утрата чувства равновесия вполне типична для только что вышедшего из пролонгированной гипотермии.

– Ну и после пьянки это тоже нормально, – не сдержалась Сивилла.

– А еще от резкого понижения давления такое случается.

– Хорошо, хорошо! Но у меня была галлюцинация!

Сивилла удивленно уставилась на него. Он умолчал об этой части случившегося.

– И что вы видели? – с интересом спросил Гумберт.

– Мужчина из моего сна. Вернее, из того видения, которое у меня случилось под лавиной.

– Что он вам сказал?

– Да ничего особенного, хотел налить выпить. А еще он мне кое-что сказал про реальность… не помню точно.

– И вы его уже видели?

– В этом я не уверен. Я знаю, что он работает в отеле «Аваланш»… то есть в гранд-отеле «Бельвю».

– Вы имеете в виду то заброшенное место над Монтрё? Мне казалось, что там давно никого нет.

– Да, я знаю, что несу околесицу, но этот парень просто преследует меня по пятам. Он еще и на вокзале в О-де-Ко был. Там он мне не сказал ни слова, я видел только тень.

Все замолчали. Сивилла потрясла головой, будто испугавшись, что Джошуа сошел с ума. Гумберт записал что-то у себя, а потом снова заговорил.

– Мужчина, отель, вокзал, бар, где вы были вчера… Все эти элементы так или иначе относятся к вашей жизни или професии?

– Мы иногда ходим в бар «У Джекки», – сказала Сивилла, – а гранд-отель «Бельвю»…

– Я там никогда не был, – отрезал Джошуа.

– Но ты знал, что он существует, ты же интересовался делом Кэтрин Александер!

– Согласен. А Кловис? Я уверен в том, что никогда его не видел.

– Я задал этот вопрос, чтобы показать, как работает ваша память. Понимаете, мозг – сложный и удивительный орган. Он разбит на зоны. Каждая из них активизируется по определенной причине. Задняя часть, например, хранит более точные воспоминания, чем передняя. Она определяет четкость нашей памяти. Как и в кино, картинка может оказаться более или менее размытой, а воспоминание – неточным.

– Но я не знаю этого человека, совершенно точно!

– Я в этом и не сомневаюсь! Я пытаюсь вам объяснить другое – чтобы мы могли наконец сойтись во мнении по поводу вашего «воображаемого» друга. Наше восприятие реальности во многом строится на наших воспоминаниях. Воспоминания одного типа хранятся в так называемой автобиографической памяти, в нашем Я. Это как роман о вашей жизни, показанный вашими же глазами. Другие – в семантической памяти. Это все ваши умения, навыки и жизненный опыт. В вашем случае семантическая память в порядке. Вы ходите, читаете, пишете, водите машину, работаете… Но вот автобиографическая память не справляется, вы не можете склеить воедино картинку. Вы не знаете, кто вы. Вашему внутреннему роману недостает нескольких страниц! Но я повторюсь, это нормально. Со временем все восстановится.

«Реальность иногда бывает обманчивой», – в один момент Джошуа вдруг вспомнились эти слова Кловиса, и прозвучали они мрачным предзнаменованием.

– Возможно ли, что этот человек выдуман от начала и до конца? Я имею в виду, может ли поврежденный мозг показать мне его, чтобы помочь мне собрать картинку моей личности?

Сивилла разинула рот, настолько она была удивлена вопросом.

– Я вижу, вы начали понимать то, что я хочу вам сказать. Да, это возможно. Вы поразились