бы сложности защитных механизмов и процессам регенерации, на которые способен наш мозг. Он делает это все во имя целостности нашей личности, как в физическом, так и в интеллектуальном ключе. Ответ на ваш вопрос положителен. Этот призрак – ангел-хранитель вашего разума.

Джошуа почувствовал резкую радость. После спасения холод не покидал его тело, и он наконец почувствовал, что где-то в глубине прячется нечто, способное развести адское пламя, согреть его.

– Спасибо, доктор, – сказал он, улыбаясь во весь рот.

По дороге домой Сивилла смотрела на него странно. Она не понимала, что хорошего может быть в воображаемом друге, который предлагал бесплатную выпивку, а потом доводил его до такого состояния, что человек терял сознание. Джошуа попытался было ей объяснить, что само понимание того, что Кловис – лишь плод его воображения, помогло ему удержаться за реальность и не сойти с ума. Она лишь кивнула и свернула на шоссе Е62, ведущее в сторону Веве.

– Погоди, я хочу кое-кого навестить, а домой ехать только потом, – внезапно сказал он.

– А ты поспать не хочешь? Видел, который час?

Сивилла была права. Бар «У Джекки», скорая помощь, больница, осмотр, разговор с врачом – все это затянулось далеко за полночь.

– Все нормально, человек, о котором я говорю, плевать хотел на время.

Джошуа видел, что она раздражена и вот-вот скажет ему, чтобы он перестал валять дурака. Она сжала зубы.

– Ну хорошо, мой дорогой. Куда мы едем? – Она включила поворотник, чтобы свернуть с трассы.

– В Университетский госпитальный центр кантона Во. Мне кажется, он расположен на Рю-Буньон. Подожди, я настрою навигатор.

– Да ты совсем с ума сошел, да? А завтра это нельзя будет сделать?

– Мы в Лозанне, надо этим пользоваться. Ну и потом, мне действительно не хочется спать. Не знаю, как объяснить. Я чувствую себя живым человеком.

– Я понимаю, но в мире есть масса более интересных вещей, которыми можно заняться в таком состоянии. Тебе их перечислить?

Сивилла ворчала всю дорогу до больницы. Центр кантона Во занимался интенсивной терапией: серьезными ожогами, нарушениями дыхания, пересадкой органов. «Отличная программа на вечер», – так оценила для себя ситуацию Сивилла.

При входе они показали удостоверения. Сотрудница провела их в крыло для больных, находившихся в состоянии комы. В конце концов они оказались в маленькой комнате, заставленной разными аппаратами.

– Как в казино, – сказала Сивилла.

Тут действительно было ярко из-за разнообразных лампочек, а гул приборов и ритмичное пиканье напоминали игорный дом. Вся эта мешанина была расставлена вокруг койки, на которой лежала темноволосая женщина лет тридцати с руками, прижатыми к груди. Она походила на Белоснежку. Эта мысль немедленно пришла в голову Джошуа – не только из-за ее положения, но еще и по причине белизны ее кожи, так сильно контрастировавшей с черными волосами.

– А наша неизвестная очень хороша собой, – заметила Сивилла.

Джошуа уставился на ее лицо, отмечая про себя тонкость и изящество черт. Она лежала с закрытыми глазами и глубоко дышала. Создавалось впечатление, что она спит. Чего он ждал, заявившись сюда посреди ночи? Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Возможно, в глубине души Джошуа надеялся, что вид этой девушки прояснит какие-то детали его кошмарного сна. Однако же он стоял прямо перед ней – и ничего не происходило. Он был уверен, что не видел ее ни разу в жизни, ни в реальности, ни во сне. Неизвестная из Не хранила свою тайну.

Вскоре к ним подошел дежурный врач. Он рассказал, что девушка находится на отметке 1 по шкале комы Глазго. Ее состояние оценивалось как очень тяжелое, ее мозг был сильно поврежден из-за переохлаждения. Джошуа даже вздрогнул: он представил, что мог оказаться на месте девушки. В груди закололо из-за чувства вины.

– У нее есть шанс выйти из комы? – спросила Сивилла необычайно серьезным голосом.

– Трудно сказать наверняка. Мы подвергаем ее экспериментальной процедуре нейрореанимации. На это уйдет какое-то время.

– Она в сознании? Она может нас услышать?

– Она не может реагировать на внешние раздражители и не может очнуться, но пока никто не доказал, что она нас не слышит.

Они стояли и молча смотрели на тело этой женщины с удивительно спокойным лицом. Джошуа никак не мог определиться, что хуже: видеть ее такой или не знать, кто она. Эта женщина находилась на краю пропасти, упав в которую, она не оставит и следа. Мертвые существуют только в воспоминании живых. В случае неизвестной из Не никто не объявился, ни друзья, ни родственники. Она была одна на краю пропасти, а ведь нет ничего хуже забвения.

Сивилла больно ущипнула его за руку, явно намекая на то, что пора сваливать, и они вышли из комнаты в подавленном состоянии духа. Джошуа чувствовал, что все внутри него съеживается от тоски и ужаса. На двери палаты он увидел черные цифры: 81. Это его номер в отеле «Аваланш»! Цифры из его кошмара!

Они подъехали к дому Джошуа в два часа утра. Он молчал всю дорогу. 81… Это чертово число взорвало его внутренний мир, убило на корню чувство контроля, обретенное им после разговора с доктором Гумбертом. Реальность и выдумка смешались до такой степени, что он снова перестал их различать. Возможно, этому было логическое объяснение. Возможно, он уже ездил к неизвестной – до попадания в лавину. Автобиографическая память, по словам доктора, в меру возможности выстраивала картинку из всех доступных элементов, и пока что Джошуа пробирался в потемках, несмотря на попытки собрать все кусочки воедино. Сивилла не пыталась его разговорить, а гнала во всю мочь, чтобы ухватить несколько часов сна. Поэтому Джошуа очень удивился, когда она предложила подняться к нему, чтобы пропустить стаканчик. Он многим ей был обязан, так что теперь они сидели на его диване и смотрели на чудесный вид. Свет луны пробивался сквозь тучи и отражался от поверхности озера.

– А ты знаешь, что ты мне всегда очень нравился? – вдруг спросила она, поворачиваясь.

Он мгновенно приник к ней, не зная, зачем и почему. Тепло ее тела умиротворяло. Они сто лет служили вместе, никогда не флиртовали и даже не думали ни о чем таком. Но несмотря на усталость, несмотря на то, что нейроны в голове по-прежнему работали черт знает как, что-то в ее нежном взгляде и сильных объятиях заставило его забыться. Они долго целовались, а потом быстро разделись и пошли в спальню, где нежно занялись любовью. Их соитие длилось минут семь-восемь (как будто две песни в баре), а потом они отстранились друг от друга