Я тоже защищал Турай, но моих портретов после победы никто не писал.

Если бы я знал, что найду похищенное, я, чтобы забрать груз, мог бы заранее вложить в память одно из Такелажных заклинаний. Но я, увы, этого не сделал, и теперь надо было искать подходящий транспорт. Я выбежал из пакгауза и огляделся по сторонам. Докеры таскали ящики с вином, прибывшим, судя по виду небольшого корабля, с Южных островов. Узнав в десятнике артели парня, с которым я не раз выпивал в “Секире мщения”, я попросил уступить мне на время фургон. Но он лишь покачал головой.

Я извлек на свет десять гуранов.

Он снова ответил отказом.

Я достал ещё десять, и парень сказал докерам, что неплохо было бы сделать перерыв.

- Верни фургон через полчаса, - сказал он, пряча деньги в карман.

Двадцать монет за полчаса сумма немыслимая, но я был уверен, что сенатор Марсий за ценой не постоит. Однако, в тот момент, когда я повел запряженный лошадьми фургон к пакгаузу, меня охватило странное чувство. По-иному я его охарактеризовать не мог. Странное и все… Мне пришлось остановиться, чтобы попытаться определить, что происходит. Неужели колдовство? Если и так, то следы чрезвычайно слабые и точному определению не поддавались. Удар грома над головой прервал мои размышления, но чувство странного беспокойства снова охватило меня, когда я вошел в пакгауз. На сей раз тревога была гораздо сильнее. Все выглядело так же, как и прежде, но я знал, что что-то произошло. Склад просто пропах колдовством. Обнажив меч, я начал медленно подниматься по металлическим ступенькам.

У дверей конторы я задержался. Мне казалось, что все шесть моих чувств сошли с ума. Набрав полную грудь воздуха, я поднял меч и всей своей тушей навалился на дверь. В конторе никого не оказалось. Более того, помещение было совершенно пусто. Никаких следов скульптур или картин. Проклятие!

За те несколько минут, что я отсутствовал, какой-то маг успел меня надуть. Чтобы хоть чуть-чуть облегчить душу, я что есть силы пнул ногой дверцу шкафа, и та вдруг стала медленно открываться под действием какой-то скрытой внутри шкафа силы. Но эта сила не имела никакого отношения к магии. Я с ужасом следил за тем, как из шкафа вываливалось тело, чтобы тихо улечься у моих ног. Это был сенатор Марсий, из раны на его спине лилась кровь. Сенатор был мертв.

Я стоял, тупо пялясь на покойника и пытаясь сообразить, что произошло. Вдруг в пакгаузе раздался стук тяжелых сапог, а затем кто-то стал подниматься по лестнице. Я не мог ни спрятаться, ни убежать. Мгновение - и в контору ворвался целый взвод солдат Службы общественной охраны. Увидев меня рядом с окровавленным телом, охранники обнажили мечи. Их капитан подошел поближе и, взглянув на мертвеца, воскликнул:

- Да это же сенатор Марсий!

Короче, меня тут же арестовали и уже через минуту везли в крытом фургоне в местное управление Службы общественной охраны.

- На сей раз ты крепко влип, - фыркнул один из солдат.

Сенатор Марсий был героем Турая, и не требовалось большого ума, чтобы понять: я являюсь главным подозреваемым. Да, похоже, на сей раз я попал в серьезную передрягу. Когда меня вели в темницу, над головой непрерывно сверкали молнии.

Я был прав. Все мои расследования оборачиваются скверно. Это же обещало быть просто отвратительным.

По прибытии в участок меня швырнули в подземную камеру, где стояла жарища, как в оркской преисподней, а воняло словно в сточной канаве. Все охранники меня прекрасно знали, но ни один из них мне никогда не помогал, если не считать молодого солдата по имения Джевокс - но Джевокс в поле моего зрения так и не объявился. Работники Службы общественной охраны обычно не любят частных сыщиков, а вашего покорного слугу просто на дух не переносят. Последний префект округа Двенадцати морей Гальвиний настолько проворовался, что мне надо было выдать медаль за то, что я вынудил его бежать из города. Но охранники не любят, когда частные детективы ограничивают их возможности брать взятки. На место Гальвиния пришел Дриний, я его ещё не встречал, но не надеялся, что он окажется лучше своего предшественника.

Некоторое время меня допрашивал какой-то сержант. Я сказал ему, что никакого отношения к убийству не имею, и поклялся сообщить все подробности после того, как в участок прибудет мой адвокат. Сержант заметил, что, по-видимому, это произойдет не скоро, и начал все по новой.

- Почему ты убил сенатора? - спросил он.

В ответ я лишь утомленно покачал головой. Если они не поверили десяти моим заявлением о невиновности, то утверждать то же самое в одиннадцатый раз означало зря расходовать силы. Я пришел к убеждению, что переубедить тупицу мне не удастся, и стал нем, как устрица. Я решил дождаться прихода какого-нибудь адвоката.

Дело в том, что каждый, кто оказался в кутузке, имеет право на помощь Общественного защитника, хотя и не все успевают её дождаться. В округе Двенадцати морей права и свобода личности не в очень большом почете. Мне давно следовало бы обзавестись собственным адвокатом, но на это у меня, увы, нет средств.

Было очевидно, что Карил меня подставила, но зачем ей это понадобилось, я не понимал. Открылась дверь, и в камеру вошел Дриний. Я сообразил, что это префект, увидев желтую кайму на его тоге. Это был высокий стройный мужчина с орлиным носом и коротко стриженными, все ещё черными волосами. Он, судя по всему, был всего лишь на каких-то пару лет старше меня и, вероятно, участвовал в войне, что говорило в его пользу. Большинство теперешних городских начальников каким-то образом ухитрились избежать этого. Дриний говорил хорошо поставленным голосом аристократа, обучавшегося риторике ещё в школе.

- Так, значит, это ты убил сенатора Марсия?

- Нет.

- В таком случае объясни, что ты там делал.

Я снова потребовал адвоката. Все знают, что делать заявления в Службе общественной охраны без свидетелей небезопасно. Кроме того, мне очень не хотелось бросать тень на репутацию Марсия рассказом о выходках его супруги. Хотя Марсий и умер, я считал себя обязанным защищать доброе имя своего клиента.

Дриний проинформировал меня, что я получу защитника, когда он будет готов мне его предоставить.

- Мне хорошо известно, Фракс, что ты получаешь особое удовольствие, когда суешь свой нос в дела Службы охраны. Теперь, когда я стал во главе участка, этому будет положен конец.

- Вы должны быть мне благодарны. Для вас не открылась бы вакансия, если бы я не разоблачил проделки Гальвиния.

- Возможно, - согласился Дриний, и мне даже показалось, что он с трудом подавил улыбку. - Но ты, надеюсь, осознаешь, что этот благородный поступок не добавил тебе популярности среди рядовых охранников.

- Должен признать, что популярностью я у них никогда не пользовался. Я из кожи вон лезу, чтобы им понравиться, а они меня все никак не полюбят.

Дриний знаком подозвал к себе писца и распорядился: