Я почувствовал заброшенный камень в свой огород и озадачился. Хм, а почему Никитос не нанял никого на её место? И почему не предложил ей зарплату? Или она отказалась? Почему? Хм... Но уволить её, получается, нельзя.

Что ж, буду продолжать делать вид, что я — не я и гостиница не моя... Иначе на этом мой ритрит и закончится, — условие Мастера было, что я участвую на общих основаниях, никаких телохранителей, особого отношения и работы во время практик. Хотя это из серии нереального.

Странная всё-таки сложилась ситуация: пытаешься обхитрить Вселенную, а она при этом начинает водить за нос тебя.

Я снова глянул на Элину. Итак, наша королева альтруизма — ябеда, язва, колючка, нахалка, хороший друг и не лентяйка, а ещё она офигительно женственная, нежно пахнущая, с идеальной фигурой блондинка с боевым носом, натуральной грудью, бровями и губами. И такая персиковая кожа... Потрогать бы.

Стоп! А как же воздержание?! Я не для этого сюда приехал, и я должен сдержаться, потому что тогда это будет не эксперимент ради пробуждения, а чёрт знает что! Мимо прошла Эля, едва не задев меня бедром, и из последующей речи Славика я не услышал ни слова. Кажется, это была притча...

Глава 7

Эля

Как хорошо, что Славик был человеком! После моего рассказа про обстоятельства он просто улыбнулся:

— Ничего страшного. Тут некоторые порывались в монастыре пожить, так что за редким исключением все довольны.

— Спасибо!

Бывают же такие люди, от общения с которыми возникает ощущение, как от плюшевого пледа зимой: доброе, тёплое.

— Сегодня ты не решилась к нам присоединиться на пирсе? — сказал Славик. — Я видел, что смотришь.

— Увы, мне нога не позволяет...

— Травма?

— Да, машиной сбило, сложный перелом. Ещё восстанавливаюсь.

— Сочувствую! У нас, конечно, интенсив, по два-три часа занятие, — йог посмотрел на мою татуировку, понимая всё без слов, а я — на его деревянные бусы поверх футболки с Шивой и на рельефную руку, окаймлённую браслетом из экзотических семян. — Но я могу показать тебе несколько асан, которые способны восстановить нормальное кровообращение.

— Думаете, поможет?

— Несомненно. При правильно подобранном комплексе йога-терапии даже инвалиды начинают ходить.

— А вот это здорово! Надоело чувствовать себя хромой собачкой.

— Ты не хромаешь.

— Это стоит определённых усилий.

— Тогда тем более жду тебя утром на занятиях. У меня есть запасной коврик, зайди, выдам.

Он ушёл, а мне стало спокойно: поделилась с хорошим человеком, и вроде бы уже не одна. Я схватилась за свою лейку и направилась к изнурённым жаждой цветам.

— Помочь? — подошла милейшая Лизочка из комнаты по соседству с миллиардером.

— Лейка только одна, но спасибо! — расцвела я.

— Если что, я с радостью, — ответила девушка. Со своими двумя пушистыми хвостиками и внимательными голубыми глазами, порывистой стройностью и лёгким, старомодным платьицем она выглядела, как очень целеустремлённый эльф в очках с тоненькой оправой.

«Интересное лицо», — подумала я, представляя, как могла бы слепить её портрет. Забавно, кстати, что здесь я думаю о творчестве всё чаще и чаще.

— А вы откуда? — поинтересовалась я.

— Из Жуковского.

— Чем занимаетесь?

— Аэродинамикой, — ответила девушка-эльф. — Я учёный.

— Оу, — поразилась я, — никогда не видела таких учёных! Это нереально интересно! Полёт и всё, что с ним связано, меня так увлекают! Взаимодействие формы и пространства, — мы с вами занимаемся почти одним делом!

Девушка-эльф недоумённо взглянула на лейку в моих руках, и я поспешила добавить:

— Я вообще-то скульптор.

— А-а, — заулыбалась Лизочка. — Скульптор — это тоже очень интересно! Тогда вы обязательно должны побывать у нас в МАИ и посмотреть на испытания в аэродинамической трубе! Я вас приглашаю!

— О Боже, я с большим удовольствием, хоть и не представляю, как ваша труба выглядит.

— Это непередаваемо, — мечтательно воскликнула Лизочка.

Но дальше рассказать не успела, её позвали наверх на общее собрание, и она убежала. А я принялась поливать растения. Их было тут невероятное множество: от обычных роз до кустов экзотической пассифлоры, обвивающих забор и беседку сочно-зелёными ползучими плетями с инопланетными синими с белым и красными цветками и торчащими, как антеннки, ярко-жёлтыми тычинками. Закончив всё в нижнем ярусе, я поднялась на вип-веранду, таща двумя руками громадную лейку и напевая под нос песню Золушки из мультика.

Вообще я человек «формы», я вижу её, чувствую, руками слышу. Поэтому поливать цветы было большим удовольствием. Они баловали меня оттенками, шевелили лепестками, по которым пробегал солоноватый бриз. И я потихоньку их гладила, касалась, ощущала пальцами то приятную бархатистость, то нежность атласа или глянец толстых листьев. А за верандой простирался чувственный юг. И каждая крыша была по особенному ребристой, и каждое дерево на своём месте, и ласточки на проводах, и море...

Я смыла с себя соль, но всё равно кожа дышала благостью, которую щедро излучало на город и горы живое существо всех оттенков синего.

Очень захотелось что-нибудь сваять, хотя, может, я и разучилась уже... При мысли о творчестве снова в голову пришли кубики Артёма. Сомневаюсь, что он согласится мне позировать. Впрочем, я — не Микеланджело и вообще последним планировала освоить сварку, чтобы сделать нечто грандиозное. Вот только как скопить денег на такое количество металла? И где потом устанавливать? Не во дворе же нашей пятиэтажки, чтобы потом дядя Вася и Кº под моим шедевром рубились в домино. Да и дворничиха меня убьёт, а голуби... Нет, для них статуи Ленина на площади достаточно. Надо было найти место!

Я взглянула на горы, упрямыми белыми лбами выступающими над Алупкой. А вот если на вершине поставить? К примеру, на Ай-Петри? У меня мурашки по коже побежали — с ночной подсветкой это было бы невероятным зрелищем! И днём, в лучах солнца, если подобрать правильный металл, и грамотно разместить грани, эммм... Представляя свой заброшенный «облачный проект», я даже закусила губу и не заметила, что поливаю совсем не тигровую лилию в горшке.

— Что вы делаете?! Прекратите! Я буду жаловаться! — раздался истошный визг.

Упс... Звезда по имени Милана. Мокрая, она отскочила из-под козырька веранды и сотрясала кулаками с презлейшим выражением лица.

— Извините! — крикнула я, едва сдерживаясь, чтобы не хихикнуть.

—