Но сейчас вокруг были дубы, сосны, самшит, кизильник и даже кедры. А как пели птицы! Грех жаловаться.

Я немного прошагала по дорожке наверх, зачерпнула ладошкой воды из облагороженного диким камнем источника, потом свернула по тропе налево. Сердце радостно билось. Не только глазами, но кожей, всем своим существом я впитывала богатство образов вокруг. Живое! Совсем не то, что в Интернете на природу любоваться!

Невозможно было удержаться, чтобы не забрать себе пупырчатый красноватый камень, похожий на нос деда Щукаря, или голыш в виде сердца, и небольшую корягу, в которой мне виделась влюблённая пара в обнимку. Настроение было чудесным, собирательство — увлекательным.

Я вышла на залитую солнцем полянку на склоне. Вдохнула запах распаренных солнцем трав и опьянела. Как же хорошо! Села под раскидистую ветку сосны и достала альбом с простым карандашом.

Море и отсюда было видно, но я отвернулась от него и начала набрасывать контуры упрямого скалистого лба, смотрящего в сторону Ялты.

Вновь мечты о проекте унесли меня из реальности. Вот тут, — набрасывала я карандашом, — была бы фигура Его, стремящегося взлететь, а рядом Она, словно дающая Ему для этого силы.

Любимое, забытое чувство охватило меня: мурашки по телу и мысли прочь. Рука рисовала сама, мягкими штрихами карандаша оставляя угольные линии на белом.

Во рту опять ощутилась сладость, тело будто стало легче на вес меня самой. Тишина и неподвижность, только пальцы переносят на бумагу образ, пропуская сквозь себя незначимое совсем время. И вдруг шорох и треск веток вырвал меня из процесса творчества. Я подняла глаза и опешила — на меня из зарослей смотрел олень. Настоящий! С золотистой шкурой, ветвистыми рогами и влажными тёмными глазами. Мы смотрели друг на друга секунд десять, а затем король леса махнул головой, фыркнул и умчал в чащу. Только ветка в мелких листиках всколыхнулась, подтверждая, что он не был галлюцинацией.

— О-о! — сказала я себе. Потом опустила глаза на рисунок, который набрасывала почти в трансе, и повторила, правда, уже совсем другим тоном: — О-о...

Образ будущей скульптуры Его над скалой, который должен быть в масштабе не меньше статуи Христа в Бразилии, непонятным образом был похож на реального персонажа. И его-то уж точно я не собиралась запечатлевать в веках. Много чести. Но сомнений быть не могло — взлететь со скалы собирался карандашный Артём.

Здравствуйте, приплыли... Я потянулась за резинкой — исправить лицо и эти характерные кубики, а потом передумала. Хихикнув, я пририсовала нашему герою шикарные ветвистые рога и куцый хвостик. А что? Смотрится! И никакого пафоса!

* * *

Развеселившись, я показала нарисованному Артёму язык. А потом принялась собирать на поляне травы к чаю. Чабрец с нежно-фиолетовыми крохотными цветочками — шершавыми бисеринками на ощупь. Как он пах! Ромашку, улыбчивыми смайликами разбросанную по лужайке... Лимонник, бархатными серебристыми рожками выглядывающий из травы.

В приподнятом настроении я вернулась к гостевому дому, вошла и оторопела: у дверей первого этажа стоял Игнат — самый симпатичный из бандитов, по ошибке заехавших к нам вчера. Руки в карманах, джинсы, красное поло, чернющие глаза и волосы — натуральный сицилийский мафиози.

— Э-э, здравствуйте, — сказала я, на всякий случай не закрывая за собой ворота.

— Привет, красавица! Вот ты где! — расплылся в улыбке он, не собираясь никуда убегать, как стоило бы грабителю.

— Как вы сюда попали? — строго спросила я.

— Тебя искал. — Он направился прямиком ко мне.

Я заметила в углу у забора древко от метлы.

— Ворота заперты были, — я сдвинула брови, стараясь выглядеть сурово, правда, как мне Люся говорит, лицо при этом у меня становится похожим на куриную попку. Никто ни разу не испугался...

Непрошенный гость показал большим пальцем себе за плечо на другой конец сада.

— А там калитка открыта.

— Она тоже была заперта, я точно помню, — поджала губы я, хотя и засомневалась: вдруг я её не проверила?

Нет, он врёт. Игнат приблизился, я прилипла к железной створке, судорожно думая: вызывать полицию или просто орать благим матом?

— А разве у гостей ключей нет? — Он остановился так близко, что меня окутало жаром раскаченного тела и облаком Олд Спайса. Взгляд наглый, откровеннее некуда.

Я отступила, внутренне сжимаясь. А Игнат посмотрел на меня сверху вниз и добавил:

— Я дёрнул, открылась. Больше ничего не знаю. Пойдём лучше прогуляемся со мной, детка? Кофе, мороженое, шашлык? — Его рука опасно потянулась к моей талии. — На яхте покатаемся.

Я отодвинулась.

— Нет, извините. Я занята.

— Бросай все дела, детка! — игриво ответил он. — Я же бросил.

— Нет. Я не могу.

— Тогда угости меня кофе тут, — проговорил он с дьявольщинкой во взгляде. И настырно оттесняя меня, потянулся за второй створкой ворот, с явным желанием их закрыть за моей спиной.

Меня бросило в дрожь. Перспектива остаться наедине с мужчиной подобных размеров, с масляным блеском в глазах и с вытатуированными на руках черепами радовала так же, как мышь осчастливила бы возможность провести упоительный вечер с голодным котом.

— Нет. Я вас не приглашала. Вам лучше уйти! — громко сказала я, отчаянно стараясь не выдать свой страх.

Бандит коснулся пальцем моего плеча. Я отпрыгнула в сторону метлы. Схватилась за неё. И одновременно с улицы послышалось:

— Проблемы?!

Я с облегчением узнала голос Артёма. Сицилийский мачо, стоящий на пороге, поднял ладони и развёл их, словно показывая, что без оружия.

— Никаких. С девушкой болтаем.

Артём вошёл весь мокрый, даже рюкзак, кажется, был влажным на его плече, собранный, словно троеборец перед прыжком, и посмотрел на Игната тем самым хищным взглядом, от которого мне было не по себе.

— Он уходит! — акцентировала я.

В ответ ухмылка.

— Ты уходишь. И не возвращаешься, — жёстко и безапелляционно заявил Артём непрошеному мачо.

Они были почти одного роста, однако Игнат выглядел гораздо мощнее, грубее против спортивного, но более аристократичного Артёма. Как кабан против гепарда.

Напряжённые шеи, упрямые затылки, налитые мышцы рук и спин, прекрасно различимые сквозь одежду. Тут и анатомии движений можно было не знать, чтобы понять: до драки — пара взглядов. Я нащупала в кармане телефон с мыслью о полиции.

Но кабан вдруг отступил и шагнул на улицу. Обернулся. А я инстинктивно встала за Артёма.

— Это я сам решу, — нехорошо