— А если его уже нет? — спросил Даббс. Но емуникто не ответил.

Фрау Хайнман снова попросила слова. Модзони согласно кивнул.

— Он не просто скрытный и умный человек, —сообщила она. — Судя по его действиям, в нем ощущается некая двойственность,поведение, не характерное для людей такого типа. Он не должен играть с вами, недолжен сообщать вам о своем появлении. Если мы правильно поняли, он сексуальныйманьяк, который получает удовольствие от насилия над беззащитными женщинами.Именно в этом его настоящее удовольствие и его настоящая игра. Поэтому вобщении с вами он не может получать удовольствия. Но, насколько я поняла, онзаранее сообщил вам о своем визите в Рим, предупредил о готовящихсяпреступлениях во Флоренции и Венеции. То есть он идет на сознательноевозведение препятствий для получения сексуального удовольствия. Такое поведениеабсолютно не характерно для маньяков.

— Мы тоже так полагали, — вмешался Брюлей, —но не понимаем, почему он так делает.

— У него целый ряд комплексов, — задумчивопроизнесла фрау Хайнман. — Ему важно не просто убивать женщин дляудовольствия. Сначала он нуждался в партнере, который все это видел и сумел подостоинству оценить. Затем ему понадобилось некое общественное признание. Онвышел на Интерпол, попытался дать о себе информацию. Ровно в тех дозах, которыенужны для придания своей особе некой загадочности и интереса. Затем стал простопровоцировать работников полиции на свое задержание. Возможно, у него естьнекий комплекс вины. Или желание стать более известным. Но его поступки гораздошире привычных рамок поведения обычного сексуального маньяка.

— Он не остановится, — согласился с коллегойпрофессор Мансини. — Он уже не сможет сам остановиться. С одной стороны,такой способ общения с женщинами — единственный для получения настоящегоудовольствия. Очевидно, он испытывает оргазм именно в тот момент, когдаубивает. Но, с другой стороны, его настойчивое желание выйти с вами на связь,дать о себе знать тоже выглядит своего рода психопатическим отклонением. И покане совсем ясно, с каким именно комплексом мы имеем дело в данном случае.Комплекс тщеславия? У подобных типов он не так развит. Сексуальное удовольствиеот совершения противоправных действий перекрывает все остальные комплексы. Ноне в данном случае. Он словно ищет какой-то выход, пытается перейти на другойуровень.

— Очень много всевозможных предположений, а врезультате мы упустили преступника, — разочарованно заявилТеррачини. — А мне лично нужно знать ответ только на один вопрос: где онсейчас? Куда мог исчезнуть? Все остальные тонкости его психики меня неинтересуют. Я буду доволен, когда он попадет в тюрьму и получит пожизненныйсрок в одиночной камере. В общей ему нельзя. Там его разорвут на частисокамерники. А еще лучше будет, если его убьют при задержании и в мире станетна одного негодяя меньше.

— Нет, — прервал его профессор Мансини, —такой тип любопытен для изучения.

— Сначала его нужно найти, — прекратил все спорыБрюлей. — Значит, завтра с утра начнем повторную проверку.

Дронго посмотрел на обоих гостей и понял, что они неудовлетворены таким окончанием разговора. Было очевидно, что убийца вызывал уних самый живой интерес, какой обычно вызывает подопытный экземпляр у настоящихученых.

«Брюлей прав, — подумал Дронго, — сначала его нужнонайти».

Холодное солнце, появившееся на горизонте, почти сразуспряталось за куполами храма. Дронго открыл глаза. На эту ночь они остались вВенеции, в отеле «Сатурина», рядом с площадью Святого Марка. Ему досталсятридцать пятый номер, с видом на улицу. Отсюда открывался прекрасный вид накупола церкви, стоящей на другой стороне Большого канала. Можно было, лежа вкровати, смотреть на шедевр Бальдассара Лонгена, созданный в 1687 году. Церковьбыла названа Санта-Мария делла Салуте в честь счастливого избавления города отэпидемии чумы в 1630 году. Дронго бывал в этой церкви и знал, что внутринаходятся изумительные работы Тинторетто и Тициана.

Его номер находился на третьем этаже и был очень небольшим.Настолько небольшим, что кроме одноместной кровати и двух тумбочек в комнатепоместились лишь узенький столик перед выходом на балкон и стул. Телевизор былукреплен под потолком. Отель считался весьма престижным, поскольку находился вочень хорошем месте, но, как и многие другие венецианские отели, выгадывалкаждый метр для предоставления гостям.

Проснулся Дронго рано. А открыв глаза, сразу увидел куполацеркви. И вспомнил: раньше считали, что, пообещав соорудить церковь, можноизбавиться от чумы. А как еще в те далекие времена можно было спастись от стольстрашной опасности? Правда, Венецию защищало ее расположение на многочисленныхостровах и изолированность от континента. К тому же еще с XIV века был введенстрогий карантин на все приходившие в город суда.

Однако чума все равно собрала свою жатву. Самая страшнаяэпидемия разразилась здесь в конце XVI века, когда погиб от нее и великийТициан. Вторая эпидемия чумы пришла спустя полвека. А третьей не было — городпринял меры, чтобы защитить себя от таких напастей в будущем. Церковь, которуюДронго видел из окна, благодарные венецианцы поставили в честь чудесногоспасения от второй эпидемии чумы, ужасно потрясшей тогда всю Европу. Глядя нанее, он подумал о том, как сложно развивалась европейская цивилизация, пройдяпосле падения Римской империи через столетия варварства и мрак Средних веков.Потребовались инквизиция, торжество невежества, подъем в эпоху Возрождения,религиозные войны, истребившие миллионы людей, революции, заговоры,промышленное возрождение и, наконец, две мировые бойни, чтобы Европа осозналасебя единым континентом и начала мучительный путь к объединению.

Теперь европейские страны отказались даже от собственныхвалют, бывших символами их исторического развития. Французы пожертвовалифранком, немцы — германской маркой, испанцы — песетами, итальянцы — лирами,голландцы — гульденами… Они добровольно отдали часть своего суверенитета, решивсоздать общую Европу. И откуда было знать, что в этой единой Европе тут жепоявятся другие проблемы — миллионы эмигрантов, падение жизненного уровня, экономическиетрения, преступность, не ведающая национальных границ. Никто не мог дажепредположить, что в Мадриде прогремят взрывы фанатиков, а по всему континентуначнет свободно разгуливать «стаффордский потрошитель»…

Дронго поднялся с постели и подошел к небольшому балкону.Внизу на улице находились самые дорогие бутики Венеции. Возле них темнокожиеафриканцы торговали поддельными сумками якобы от различных модных фирм по ценев десятки и сотни раз дешевле настоящих. Их призывные крики были слышны даже натретьем этаже отеля. Дронго еще раз посмотрел на купола церкви. Взял ручку,блокнот и сел на кровать.

— А что бы сделал я? — задал он себевопрос. — Каким образом попытался бы скрыться с площади, понимая, что всепути для бегства отрезаны?

Он закрыл глаза. Нужно представить себя на месте этогоубийцы. Прочувствовать его состояние, увидеть Венецию его глазами. Врачи,исследовавшие тело погибшего курсанта, загримированного под Луизу Фелачи,сообщили, что убийца уколол его обычной иглой, отравленной ядом. И хотя ядоказался примитивным, это означало, что убийца знаком с отравляющимивеществами, иначе с чего бы ему пришла в голову такая идея? Из показаний обоихстудентов следует: он точно знал, что площадь будет оцеплена полицейскими.Однако успешно провернул свой трюк. То есть этот тип в высшей степени смел и небоится наказания. Не опасался, что его могут схватить. Может, он готов умереть?Может, у него есть свой способ уйти от наказания?