— Это означает, что мы действительно отстранены? — спросил Остерманн скептически.

— Официально — да, — кивнул Боденштайн. — Ни американцы, ни ФУУП не заинтересованы ни в одном из видов расследования, и Нирхоф с облегчением сбросил дело со своих плеч.

— А что с лабораторным анализом следов? — поинтересовалась Пия.

— Я не удивлюсь, если о них забыли, — ответил Боденштайн. — Остерманн, свяжитесь прямо сейчас с криминальной лабораторией и осторожно узнайте, как обстоят дела. Если результаты уже есть, заберите их лично в Висбадене.

Остерманн кивнул.

— Домработница рассказала мне, что в четверг, во второй половине дня, у Гольдберга были гости — лысый мужчина и темноволосая женщина, — сказала Пия. — Во вторник, ранним вечером, приходил мужчина, которого домработница встретила, когда как раз хотела уходить. Он припарковал свой автомобиль прямо перед дверью. Это была спортивная машина с франкфуртскими номерами.

— Да, это уже кое-что. Что-нибудь еще?

— Да, — Пия посмотрела свои записи. — Гольдберг дважды в неделю получал свежие цветы. В среду их принес не посыльный цветочного магазина, как это было всегда, а довольно неухоженный мужчина старше сорока лет. Домработница впустила его в дом, мужчина прошел прямо к Гольдбергу и обратился к нему на «ты». Разговор она не слышала, так как мужчина закрыл дверь в гостиную, но этот визит довольно сильно взволновал старого господина. Он приказал домработнице в дальнейшем принимать цветы у входной двери и никого больше не впускать в дом.

— Хорошо, — Боденштайн кивнул. — Я все еще задаюсь вопросом, что означает это число на зеркале.

— Номер телефона, — предположил Остерманн. — Или номер абонементного сейфа, пароль, номер счета в швейцарском банке или членский номер…

— Членский номер! — прервала Пия своего коллегу. — Если мотив убийства действительно связан с прошлым Гольдберга, то число 16145 могло бы быть номером его членства в СС.

— Гольдбергу было девяносто два года, — размышлял Остерманн. — Тот, кто знает его членский номер, должен быть примерно в таком же возрасте.

— Необязательно, — ответил задумчиво Боденштайн. — Достаточно, если он просто знал о прошлом Гольдберга.

Он вспомнил о делах убийц, которые на месте преступления или на своих жертвах оставляли совершенно очевидные послания, как зловещие фирменные знаки. Преступники, которые играют с полицией в игры, и этим хотят доказать свой интеллект и утонченность. Был ли это один из таких случаев? Было ли число на зеркале в холле Гольдберга каким-то знаком? Если да, то что оно означало? Было ли это какое-то указание или же намеренное введение в заблуждение? Боденштайн, как и его коллеги, не знал, что и думать об этом, и опасался, что убийство Давида Йосуа Гольдберга действительно останется нераскрытым.

Маркус Новак сидел за письменным столом своего маленького офиса и тщательно сортировал документы, которые ему понадобятся для переговоров послезавтра. Кажется, наконец-то проект, на который он потратил столько времени, сдвинулся с места. Недавно Франкфурт выкупил Техническую Ратушу, которая в процессе масштабного оздоровления старого города должна быть снесена. Еще летом 2005 года в городском парламенте Франкфурта шли бурные дебаты о том, здания какого архитектурного стиля должны быть возведены на месте отвратительного бетонного блока. Было запланировано восстановление фрагментов бывшего старого города между собором и площадью Рёмерберг; семь разрушенных во время войны зданий фахверковой конструкции, имевших историческое значение, должны были быть реконструированы максимально близко к оригиналу. Для такого талантливого, но недостаточно известного реставратора, каким являлся Маркус Новак, такое задание означало больше, чем просто невероятный профессиональный вызов и обеспечение работой его фирмы в течение нескольких лет. Ему предоставлялся исключительный шанс сделать свое имя известным на весь регион, так как амбициозный проект, несомненно, привлечет к себе большое внимание.

Звонок на мобильник вырвал Маркуса Новака из потока его мыслей. Он стал искать аппарат под горами планов, чертежей, таблиц и фотографий, и сердце его забилось сильнее, когда он увидел номер на поцарапанном дисплее. Он ждал этого звонка! Со страстным желанием и в то же время с угрызениями совести. Маркус помедлил какое-то время. Собственно, он твердо обещал Тине позже пойти на спортивное поле, где спортивное общество «Фишбах», как и каждый год, разбило шатер и организовало большой праздник встречи мая. Новак смотрел на телефон и задумчиво кусал нижнюю губу, но искушение было слишком сильным. «Проклятье», — тихо пробормотал он и включил кнопку ответа.

За весь день Роберт Ватковяк не выпил ни капли алкоголя… ну, почти ни капли. Час назад он смешал две капсулы «Прозака»[9]с глотком водки. Она не пахнет. Роберт обещал Курти ничего не пить и сейчас чувствовал себя вполне прилично — голова его была совершенно ясной и руки не дрожали. Ватковяк ухмыльнулся своему отображению в зеркале. Что все же делает аккуратная стрижка и приличные шмотки! Дорогой дядя Герман был настоящий немецкий чиновник-филистер и придавал большое значение безупречной и опрятной внешности. Так что лучше было явиться к нему надлежащим образом одетым и гладко выбритым, без «шлейфа» от шнапса и красных глаз. Правда, до денег дело все равно бы дошло, но ему казалось, что свое желание лучше выразить в вежливой форме.

Только благодаря чистой случайности пару лет назад он наткнулся на темную тайну старика, которую тот искусно скрывал от всего мира, и с тех пор они были лучшими друзьями. Что бы сказали на это дядя Йосси и мачеха, если бы узнали, чем занимался дорогой дядя Герман в своем подвале? Ватковяк прыснул со смеху и отвернулся от зеркала. Он не был так глуп, чтобы им об этом рассказывать, так как тогда навсегда иссяк бы этот источник доходов. Одна надежда на то, что старый тюфяк еще поживет! Роберт провел тряпкой по черным лаковым туфлям, которые специально купил вместе с серым костюмом, рубашкой и галстуком. На это он потратил почти половину денег, которые ему дал дядя Йосси, но эти инвестиции имели смысл. В хорошем настроении около восьми Ватковяк вышел из дома. Курти должен был встретить его на вокзале ровно в восемь.

Августа Новак любила сумерки. Она сидела на деревянной скамье позади своего маленького домика и наслаждалась вечерним покоем и пряным ароматом близлежащего леса. Хотя прогноз погоды обещал явное похолодание с дождем, воздух был мягким, и на безоблачном вечернем небе засияли первые звезды. В рододендроне перекликались два черных дрозда, на крыше ворковал голубь. Было уже четверть одиннадцатого, и вся семья развлекалась на «Танцуй в май»[10]на спортивном поле. Кроме Маркуса, ее внука, который все еще сидел за своим письменным столом. Они этого не видели, эти завистники, которые оклеветали мальчика, когда он со своей фирмой добился успехов. Никто из них не был способен работать по шестнадцать часов в день без выходных и отпуска!