Он хорошо помнил её рассказ — о встрече с королём Франкии, которого она тогда знала как «господина Анри» и полюбила с первого взгляда; как они расстались, как потом благородный маркиз влюбился и предложил ей руку и сердце, и всю оставшуюся жизнь окружал их любовью и заботой… Умом понимал, а вот сердце всё никак не могло смириться, что добрый старый отец — не родной.

Мамин рассказ он выслушал. Может, стоит всё-таки поговорить с тем, кто упорно пытается с ним подружиться? Послушать его? Побеседовать, как мужчина с мужчиной — так, бывало, говаривал бодрый маркиз де Клематис, беря его за руку и не выговаривая, но обсуждая очередную мальчишескую шалость, а потом объясняя, почему нехорошо выщипывать хвост павлину или подмешивать вино в поилки… Но время глупостей прошло, рассудил взрослый Анри, и пора принимать взрослые решения. Он не допустит, чтобы мама снова плакала. Придётся поговорить с этим так называемым отцом серьёзно, будь он там король-раскороль.

Он приложил палец к губам — чтобы большой Анри помолчал и не выдал его присутствия, поскольку незачем женщинам знать о мужских переговорах. И махнул рукой, призывая следовать за собой. На цыпочках выскользнул за дверь, ведущую в холл, а оттуда — в сад.

Поколебавшись, Генрих погладил нагревшееся под его ладонью дерево. Прошептал:

— Я ещё вернусь, Энни. Даже думать забудь о менталистах, поняла? Я запрещаю.

Несмотря на тишину, знал: она слышит.

Сдержал вздох — и помчался за сыном.

***

Он шёл за мальчиком, шагающим к садовой беседке, и тихо умилялся. Всему. Тому, как он по-взрослому тот заложил руки за спину, что придавало его маленькой фигурке ещё большей целеустремлённости; и его серьёзности, взрослой речи… Малышу семь с половиной, а он так рассудителен, выдержан и спокоен, хоть это и не мешает ему иногда срываться на шалости и выдумки, которым можно подивиться… Уже несколько раз король ловил себя на том, что отчаянно ревнует к покойному маркизу де Клематису: это ему, а не Генриху, довелось видеть, как рос, креп на глазах маленький Анри, как делал первые шаги… Это он дарил ему первую лошадку, торжественно вручал маленькую учебную шпажку с родовым гербом на эфесе, брал с собой на охоту, с гордостью представлял гостям: «Мой сын. Наследник…» И в то же время Его Величество испытывал огромную благодарность к старику, приставившему к ребёнку лучших учителей и воспитателей, достойных дофина. Несмотря на свою известную непоседливость и чудинку, не прошедшие с годами, маркиз отличался редким умом и проницательностью, и потому король не сомневался: де Клематис прекрасно знал, чьего ребёнка он растит. А чистая и беззаветная любовь мальчика к его памяти говорит о многом.

Они стояли друг против друга в небольшой беседке, оба — заложив руки за спину, сосредоточенные, серьёзные и удивительно похожие.

— Итак, господин Анри, — прервал молчание король, — вы хотели со мной поговорить?

— Совершенно верно, сир, — не теряя серьёзности, отвечал мальчик. — Обстоятельства вынуждают меня сделать вам предупреждение.

Генрих заинтересованно приподнял бровь. Анри же нахмурился:

— Как старший мужчина в семье… — начал он.

На лице короля не дрогнул ни один мускул. Его величество прилагал все усилия, чтобы не расхохотаться.

— … вынужден сообщить, что меня беспокоит то, что происходит между вами и моей матушкой. Мне это не нравится! — выпалил мальчик, на миг сорвавшись с официального тона. Но тотчас напустил на себя прежний суровый вид. — Я не возражал против ваших встреч, когда она им радовалась. Но, господин Анри…

Король вздёрнул и вторую бровь. Надо же! Будь на месте его сына записной дуэлянт, задира и бретёр — даже он не сумел бы так ловко «забыть» о высочайшем монаршем титуле и как бы случайно назвать его условным именем, под которым он обычно путешествовал инкогнито.

— … в последнее время после разговоров с вами она плачет. А это… дурно с вашей стороны — так её огорчать. Или женитесь на ней, как порядочный человек и дворянин, или объяснитесь и расстаньтесь по-хорошему. Но только знайте, что у нас тоже есть фамильная гордость, вот!

Последнее слово он звонко выкрикнул, сжимая кулачки.

Немалые кулачки для семилетнего мальчика, следует отметить. Почти как у крестьянского пацана, малолетнего, но уже привыкшего к лопате и вилам. Его Величество подавил приступ очередного умиления и со всей учтивостью поклонился.

— Я понял вас, господин Анри, и должен заметить, что ваша тревога за судьбу матушки объяснима, понятна, но безосновательна. Ни о каком нашем с ней расставании не может быть и речи. Заверяю в своих самых серьёзных намерениях касательно госпожи маркизы, и, пользуясь случаем, прошу у вас, как старшего мужчины в семье, её руки. Вы же понимаете, что я не могу говорить об этом напрямую с Аннет… с вашей матушкой, пока не заручусь вашим согласием.

Маленький Анри раскрыл от изумления рот… и выдал лишь, совершенно по-простому:

— Тогда почему она плачет?

— Потому, что я король, господин Анри. А короли, как правило, женятся не на любимых, а на соседних государствах, такова уж правда жизни, непохожая на сказки. Но ведь я король, да? И кое-что ещё могу…

Он сделал приглашающий жест в сторону скамьи и сам присел на краешек. Сын осторожно опустился неподалёку, не спуская с него глаз.

— Я знаю, что на государствах, — пробормотал задумчиво. — Но ведь… так было не всегда, да! Мы с мэтром Оливье изучали историю, и он всегда меня хвалил за хорошую память и понимание. Иногда случалось, что женились и на стране или провинции, но немножко ещё и по любви. Это и в Испании было, с Изабеллой и Фердинандом, и у нас, во Франкии, и у Бриттов… Было же! И если вы утверждаете…

Он задумался.

— Да, — чётко, по-военному ответил король. — Я люблю твою мать, сынок.

Мальчик вздохнул с облегчением.

— Тогда женитесь, сир. Чего вы ждёте? Мне, правда, не очень хочется, чтобы она становилась королевой, говорят, придворные надоедливы и во всё вмешиваются. Может, вы разрешите нам вернуться в замок, а сами будет навещать, как навещаете здесь? Я говорил с господином Арманом: он посоветовал обратиться к господину Фуке и сказал, что тот — настоящий Мастер по порталам, и сможет настроить Старый портал на Шато-Клер. Только нужно подготовить выходную площадку: найти места выхода магии, обустроить тайное убежище… Возможно, ему понадобится помощь, секретность и много-много денег, но матушкиными стараниями казна нашего замка полна. Главное — найти мастеров своего дела…

Генрих вновь подавил нервный смех.

— Лихо, — только и сказал он. — Да у вас всё продумано, господин Анри! Я восхищён.

— А я люблю продумывать, — простодушно отозвался мальчик. — Мы с мэтром Оливье часто игрались в то, как можно было бы поправить какую-нибудь войну или вообще не воевать, или как исправить ошибки в переговорах… Это так интересно! — Спохватившись, что, должно быть, излишняя горячность портит его внушительный образ, сдвинул брови в точности по-отцовски. — Так как, сир?