– И записку оставим, что, мол, приходили, дома не застали, загляни по такому-то адресу дня через два?

– Ага! – обрадовалась сначала было октябришна, но тут же сникла. – Не-е, в… Сергий. Не получится. Во-первых, она читать не умеет. Во-вторых, у октябричей нет адресов. Зачем они им? А в третьих, если я приглашу убыр к нашим хозяевам, они придут в мою деревню и повесятся на моих воротах всей семьей…

– Вы ее так боитесь? – тревожно расширил глаза Саёк.

– Нет, не так, – мотнула головой Находка. – Еще больше… По своей воле к убыр никто не ходит. Особенно к убыр Макмыр.

– Макмыр? – переспросила Серафима. – А что это значит?

– Убыр берут себе в имена названия болезней. Так вот эта – самая страшная.

– Убыр или болезнь?

– Обе, – втянув голову в плечи, рыжеволосая девушка боязливо зыркнула по сторонам – не притаилась ли где по близости ужасная старуха, не выскочит ли, не выпрыгнет при толковании своего имени, и не пойдут ли потом от них, а конкретно от нее, Находки, клочки по закоулочкам…

Впрочем, решив, что, скорее всего, не пойдут из-за отсутствия закоулочков в этом лесу как архитектурного излишества, она немного расслабилась и передохнула.

– А какая болезнь-то, Находка? – не унималась царевна.

Октябришна снова напряглась, помялась и вздохнула:

– С нашего языка это переводится как…

И тут из леса до них донесся первый треск.

– Что это?… – заоглядывался оруженосец, нервно сжимая вмиг вспотевшей ладонью рукоятку меча, но все, что он мог видеть, это сгущающиеся осенние сумерки пасмурного дня.

– Не знаю, – пожала плечами Серафима, но на всякий случай вынула свой меч из ножен и повернулась спиной к частоколу. – Может, убыр возвращается?

Треск повторился – но теперь громче, со всех сторон сразу, и больше не прекращался ни на секунду. Было похоже, что со всех направлений к ним ломилось по лесу огромное стадо очень тяжелых и очень неуклюжих лосей. Или медведей. Или…

– Древогубцы!!!.. – завизжала октябришна, едва первый, еле различимый на фоне деревьев приземистый силуэт выполз из-под покрова леса на край поляны. – Они услышали!!!.. Они пришли!!!..

– Какие будут предложения? – невозмутимо вопросила Серафима, оценивая расстояние до ближайшего врага и его скорость.

– Бежать! Бежать! Бежать!.. – октябришна заметалась, замахала руками, наступила на голеностоп, жалобно затрещавший и хрупнувший плюсной под ее тяжелым ботинком, но она этого даже не заметила.

– Куда?!.. – слабо, не по-геройски пискнул Саёк, панически озираясь по сторонам.

Тьма ожила, зашевелилась, и из леса медленно, но неумолимо, как асфальтовый каток под уклон, поползли древогубцы. Их было не меньше десятка, а сумрак в лесу все трещал, скрипел, и кряхтел, выдавливая из себя все новых и новых врагов.

Царевна замерла, напряглась и стала соображать очень быстро.

Рубить?

Так их тут столько, что артель дровосеков топорами не перерубит, не только мы нашими мечами, для рубки древесины вовсе не предназначенными.

Развести огонь?

Сыро кругом, жечь нечего, да и сами пеньки, пробыв полдня под дождем, гореть не будут. Хотя как оружие сдерживания может и сработать.

Что еще? Бежать в лес?

Порастеряемся, заблудимся, споткнемся в темноте о первую коряжину, а дальше – дело техники и красногубых уродцев.

Оставалась только крепость старухи. Правда, частокол деревянный и долго под напором древогубцев не продержится – это к убыр не ходи, но, может, что-нибудь придумаем…

Она ногой отбросила в жухлую траву страдающий открытым переломом голеностоп и распахнула ворота.

Оруженосец юркнул внутрь без приглашения. Находку пришлось затаскивать силой, и царевна еле успела захлопнуть ворота и закрыть их изнутри на засов перед самым носом[11]у ближайшего, самого проворного пенька.

– Саёк, разводи огонь, – скомандовала она, накинувшись на сложенную под навесом у частокола поленницу, с тошнотворным холодком в желудке ожидая с секунды на секунду хруста перегрызаемых кольев ограды.

Но, как ни странно, все было ти…

– АЙ!!!

– Что слу…

Она обернулась, и первое, что увидела перед собой – черный ухмыляющийся (с такими данными ухмылка получалась – высший сорт) губастый пенек, вразвалочку ковыляющий к ней. Еще два навалились на Сайка и уронили его в грязь. Трое ухватили сразу же перепутавшимися корнями и сучками за подол октябришну и теперь не спеша, методично, мешая друг другу, старались подмять ее под себя.

Все это выглядело бы жутко, если бы не было так смешно: все пеньки были ростом не больше кастрюльки.

– Эт-та что еще за детский сад?!.. – возмущенно поддав ногой древогубца, уже почти доползшего до нее, так, что он отлетел к самым воротам и попал точно в «девятку», она кинулась на выручку октябришне.

На ходу она сурово бросила своему несколько негероически сейчас барахтающемуся в мелкой луже оруженосцу:

– Кончишь валяться, разберись с ними сам.

Спустя пару минут со всеми разбушевавшимися пеньками было покончено самым решительным образом. Расколов последнюю чурку пополам, Серафима, даже не прислушиваясь, поняла, что наступила тишина… Которую исподволь расковыривало приглушенное не то шипение, не то гудение – фены еще изобретены не были, поэтому подобрать верное сравнение Серафима так и не смогла.

– Что это? – вполголоса, озираясь в опускающихся сумерках, готовая к встрече и к бою с новым противником, вопросила она.

– Н-не…

– Смотрите! Еще пеньки! Приподнялись на корнях – на нас смотрят! Момент выбирают… Да здоровущие какие!..

– ГДЕ???!!! – подпрыгнула Находка.

– Вон! – и царевна ткнула пальцем в подозрительно неподвижную группу древогубцев почти у самого крыльца дома убыр.

– Где? – уже спокойнее вгляделась в них октябришна. – По-моему, это не они…

– А что тогда? – не унималась Серафима.

– Я сейчас разведаю!

И не успели девушки и слова сказать, как Саёк с мечом наголо понесся к засаде.

– Стой!!!..

– Все в порядке! – обернулся он, победно улыбаясь, к своим подзащитным. – Это просто колоды!

– Какие колоды? – не поняла царевна.

– С пчелами! Это местные ульи такие!

– Колоды?… – вместо того, чтобы обрадоваться благополучному разрешению опасной ситуации, Находка вдохнула, побледнела и забыла выдохнуть.

– Да, Находка, не бойся! Это всего лишь пчелы убыр! А пчелы в это время года уже давно спят, это даже я знаю! – веселый Саёк панибратски постучал по круглому боку колоды.