Я растерянно подняла на нее глаза. О чем она?

– У тебя вид побитого котенка, которого срочно нужно приютить. А он не может отмахнуться от тебя, потому что для него это равносильно отмахнуться от Акины. Ты словно якорь, брошенный в прошлое, а ему надо бороться за будущее.

– Через два дня я уйду к травницам, – глухо ответила я, начиная понимать причины ее неприязни.

– Ну, так покажи ему, что ты не нуждаешься в нем. Позволь ему идти, не оглядываясь на тебя.

И Талиса вышла из магазина, оставив меня среди стопки новых нарядов. Я вздохнула, вымученно улыбнулась доброй продавщице и снова посмотрела на свое отражение. Ведь даже не успела спросить, кто такая Акина, что случилось у Джантара, и причем тут я. Занятая мыслями, даже не заметила, как надела привычную уже мешковатую одежду с мужского плеча, расплатилась за все из оставленного мне кошелька, забрала покупки и вышла. Талиса стояла неподалеку и хмуро ждала. В ее глазах был понятный теперь вызов.

– Джантару повезло, что у него есть друзья, которые о нем заботятся.

Вот и все, что я смогла выдавить под ее мрачным взглядом.

– Эта одежда и правда идет тебе больше, чем боевая, – сказала Талиса мне в ответ. Кажется, я догадалась, когда умудрилась перейти ей дорогу. Зря она так. Его лицо становилось теплым, когда он смотрел на нее, а не на меня. Может, нам удастся сохранить хотя бы видимость нейтралитета?

И Талиса повела меня куда-то вглубь петляющих улиц, заполненных белыми украшениями.

– Что за праздник? – не удержалась я от вопроса.

– Траур, – коротко ответила мне Талиса, показывая, что не настроена общаться.

Вскоре мы вышли к овальной площади с фонтаном посередине. Я залюбовалась кольцами каменного дракона, из пасти которого била звенящая струя, и не сразу увидела Джантара. Он стоял у большого здания, чьи массивные двери напоминали кованые ворота. Высокий, сильный мужчина, который ни за что не расскажет о своих проблемах. Он скупо нам улыбнулся, кивнул и приглашающе махнул рукой внутрь.

Безликие коридоры, серые двери, запах пыли и старой бумаги. И вот я стою перед равнодушным служащим в синих одеждах и протягиваю руку. Неожиданный укол в палец, капля крови, упавшая на бумагу. Голубоватая вспышка.

Сложнее всего дается мне осознание, что этот мир наполнен магией. Не сразу поняла, что незнакомый мужчина протягивает мне небольшую плотную бумагу, слегка мерцающую на свету. Странные символы разбегаются, не желая складываться в слова. Я недоуменно моргаю и усилием заставляю буквы стоять на месте. Служащий что-то говорит, но слова падают вокруг меня, не долетая до ушей. Медленно, словно первоклассник, я читаю по слогам вслух:

– Николь Одар.

Голова гудит от напряжения. Я читаю? Это документ? Сзади раздается приглушенное:

– Джантар, твой отец не одобрит.

И снова знакомая ладонь на плечах. Я растерянно иду, влекомая Джантаром к выходу. В руках дрожит документ с моим именем и чужой фамилией, а я думаю лишь о том, что могу читать. А ведь даже испугаться не успела, просто не подумала, что неграмотной устроиться в мире будет куда как тяжелее. Очнулась уже на улице, когда Джантар ощутимо тряхнул меня за плечи, насмешливо улыбаясь:

– Я дал тебе свою фамилию, которая когда-то принадлежала моей бабушке. Она была последняя в роду, поэтому я, как единственный наследник, имею право на подобный шаг. Это не дает тебе привилегий, но, возможно, однажды обеспечит тебе защиту. Теперь ты полноценный житель нашего мира.

Джантар забрал у нас из рук мешки с моими покупками и снова вложил в мою руку почти опустевший кошель с монетами, который я успела ему отдать.

– Прогуляйтесь до рынка. Встретимся у портала через час.

Он обжег меня своим пугающим взглядом и стремительно ушел, а я обессилено опустилась на ближайшую скамейку.

– Он отдал тебе фамилию древнего уважаемого рода. А ты даже не сказала спасибо.

– А разве у него не фамилия Юндай? – только и смогла я выдавить, все еще пытаясь осознать произошедшее.

– Это фамилия означает титул, главная. А фамилия Одар перешла к нему после смерти бабушки. У таких семейств всегда несколько фамилий.

Джантар дал мне свою фамилию. Я спотыкалась об эту фразу, проговаривая ее снова и снова, не в силах думать о чем-то еще. Странный мир. Как же сложно не вспоминать о том, при каких обстоятельствах в моем прошлом мире взрослый мужчина давал женщине свою фамилию. Слишком много мыслей о человеке, которого нужно убедить, что я не нуждаюсь в нем. Даже если на сегодня это не так. Мрачный и пугающий. Острый как бритва. Он был для меня опорой, стеной. Но Талиса права – я должна как можно быстрее освоиться в этом мире и идти дальше. Освободить Джантара от навязанной обузы.

– Талиса, расскажи об Акине.

Шумный рынок. Надо же, другой мир, странные обычаи, магия, порталы… а рынок словно низменная сердцевина любого мира – такой знакомый, такой интуитивно родной. Неимоверная смесь запахов, пестрая круговерть пятен и звуков. Сжимая кошель с монетами, я с предвкушением окунулась в понятную мне стихию, искрящуюся балаганной праздничностью. В стране, где до сих пор висели траурные ленты по погибшему наследнику (Талиса всё же уточнила, по ком скорбь), рынок был отдельным государством, далеким от внешней политики и громких событий. Как и везде во все времена, во всех мирах, здесь царило лишь желание общаться. Соприкасаться с миром, обмениваться энергией друг с другом, покупая или продавая вещи.

Акина. После рассказа мне стало многое понятно. Забота Джантара, приправленная злостью. Его странные взгляды, будто ищущие что-то во мне. Его желание дотрагиваться. Презрение Тахира, нелюбовь Талисы. Показное равнодушие Эйдана, с привкусом горечи. Только Рималь не знал Акину, только от него шло незамутненное любопытство.

Я выслушала скупой рассказ Талисы и от души поблагодарила. Как же, оказывается, много сил отнимали внутренние попытки разгадать мотивы поведения людей, с которыми столкнула судьба. Что же, все это было не про меня. А про Акину, которую они видели во мне. И сразу стало легко отделить себя от странных слов и смущающих намеков. Похоже не только мне сейчас непросто.

К черту.

Я бродила между палаток и лавок, давно потеряв Талису. Было совсем не страшно. Хотелось побыть одной, ощутить, как мир обнимает именно меня, как люди видят лично меня. Здесь, среди смуглых улыбающихся продавцов, которые на секунду вздрагивали при виде моих глаз, а потом пуще прежнего заманивали к своим товарам, я ощущала себя чистой, без наносной шелухи старой чужой жизни.

Рынок вобрал меня такую, какая я есть. Глупая, неловкая, совершающая нелепые ошибки, одетая в мужскую одежду голубоглазая Николь, не тень Акины, созданная для утех. И я хотела зацепиться за эту искреннюю сердцевину мира, покупая совершенно ненужные мне мелочи: тонкую шаль, маленького котенка из белой кости, шелковый пояс с монетками по краю, потрепанный сборник детских сказок. Купалась в улыбках, застревала у некоторых лавок и кивала словоохотливым продавцам. Слушала чужие, непонятные пока мне истории. Купила у звонкоголосого мальчишки неизвестную мне сладость в промасленной бумаге. Орехи, застывшие в пряной патоке. Кинула монетку музыканту, цепляющему струны моей души мелодией, льющейся из простой дудочки.