находилась слишком высоко для маленького червя, а дверь, как он не старался ее откупорить со всех доступных ему сторон, не поддалась ни на миллиметр. Устав от бессилия перед неподверженной железякой, он лежал на полу, тяжело дыша, чувствуя себя полководцем проигравшим битву, но не готовым уступить всю войну.

В животе урчало и грохотало, нарушая безмолвную атмосферу дома. Чувство голода усиливалось с каждой минутой, оставляя все меньше времени на поиски. Харитон понимал, что заветная дверь, его последняя надежда. Кроме нее на первом этаже он уже все проверил, а лестницу на второй он, будучи выбитым из сил, просто не осилит. Нужно было действовать быстро и решительно, думал он, зорким взглядом охватывая все вокруг, цепляясь за детали, строя у себя в голове гениальный план по спасению своего желудка.

Не без труда, но достаточно проворно он вскарабкался на кресло, с которого перепрыгнул на книжную полку и, вуаля – уперся лбом в аккуратно стоящие одна к одной книги. Ровный ряд книг покосился и одна за другой они повалились на пол. Выставив книги стопкой под заветной блестящей ручкой, Харитон взобрался на самый верх, что было сил, оттянул ручку. Дверь со скрипом отворилась, разрушив конструкцию из книг, а червяк, оставшись висеть на ручке, заглянул за дверь.

Внутри оказалось светло, но холодно, было много полок, как в шкафу, так и на самой дверце. От множества банок пестрило в глазах. Яблоки, грибы, ягоды, варенья, соленья – рай не больше ни меньше.

– А вот и завтрак, сэр Харитон! – улыбнувшись довольной улыбкой победителя, сказал он сам себе.

Так как внутри было холодно, предприимчивый червяк быстро и аккуратно выталкивал банки наружу. Некоторые из них приземлялись на книги, некоторые прямо на пол. Банка с вареньем разбилась вдребезги, и густое ягодное пюре вытекло на рядом лежащую книгу в черном переплете. Когда все полки были освобождены, червяк спрыгнул вслед за ними и добыл со стола пару тарелок, в которые вываливал содержимое банок, и приступил к трапезе.

На уничтожение доброй половины запасов ему понадобилось не больше времени, чем на их поиски. Он лежал рядом с тарелкой, на одной из книг, глаза его открыты, щеки натянуты, и походил на большого жирного слизняка. От прежнего червяка осталась лишь та же очаровательная улыбка, натянув которую он пробормотал:

– Ну вот, червячка заморил! – пробормотал Харитон и, перевернувшись набок, громко захрапел.

Немного отдохнув, он проснулся со свежими силами, озорным взглядом, осматривая обстановку. Ничего интересного, подумал он и подполз к лестнице на второй этаж. Лестница была крутая и высокая, подъем на каждую ступеньку для червяка был тяжело преодолимым препятствием, а учитывая плотный завтрак, по объемам, пожалуй, что и обед сразу, покорение всей лестницы можно было назвать препятствием непреодолимым. Но как мы уже поняли, Харитон не привыкший сдаваться и отступать без боя, был очень предприимчивым и изобретательным червяком. Он подполз к настенным часам мистера Грибба, тем самым, которые каждое утро и каждый вечер играли красивую мелодию, а теперь почему-то лежали на полу у камина с замершими стрелками почти на трех часах ночи, вылетевшими болтиками и торчавшими пружинками. Одну из этих пружин Харитон выдрал окончательно и пополз с ней на стол напротив лестницы. С видом как будто делает это каждый день, наполовину он залез в пружину и, держа курс на лестницу, спрыгнул со стола. С визгом и криком он, преодолев половину комнаты в три прыжка, добрался до середины лестницы и, чуть сбавив темп, продолжил прыгать как кузнечик, ступенька за ступенькой, пока, наконец, не добрался до самого верха.

– Юх-ху! Вот это полет! – закричал он на весь дом, выползая из пружины. – Посмотрим, что у нас тут.

Второй этаж, точнее комната мистера Грибба была червяку уже знакома. Он внимательно изучил ванную комнату, кишевшую опасностями – водосток в ванной, от которого у Харитона глаза расширились от ужаса, то же самое было и в раковине, а от слива в унитазе, червяк чуть не потерял сознание, глядя как огромный поток воды, смывает в ненасытную трубу все, что бы там не оказалось. Ну, прямо комната страха какая-то. В общем, больше он туда ни ногой. И червяк отправился исследовать уже знакомую, но безопасную спальню. Внимание его привлек стол, на котором лежала кипа бумаг и карандаши. Высокий, красивый, блестящий, на одной ножке и с приятным запахом, он не мог остаться незамеченным. Харитон долго его разглядывал, нюхал, щупал своим хвостом, бился головой, пока кусок лака не откололся от него, обнажив то, что находилось под ним. Нам сложно понять сытого до отвала червяка, который пробует стол на вкус, притом, что пока он понял, что тот самый стол сделан из гриба, он уже выел приличную дыру в его ножке. Наверное, это был природный рефлекс, позыв, на который хочешь, не хочешь, а откликнешься. Вот увидит червь яблоко и, сразу забыв обо всем, начнет выедать его, забуриваясь все глубже и глубже, а такой как наш Харитон не остановится, даже если яблоко это висит на огромном дереве, и охраняется сотнями пауков, плетущих на ветках свои сети. Такому червяку только что повязку на глаза, и ту сожрет.

Упертый червь пробуривал горизонтальную дыру в единственной ножке стола, когда остановившись на мгновение, чтобы прожевать и проглотить все что выел, услышал хруст. Харитон замер в недоумении, подняв голову на стол, который медленно наклонялся в сторону. Не успел он сообразить, что происходит, как тяжелый стол с грохотом упал на пол, разложившись на несколько частей, а стопка бумаг, оказавшаяся рисунками, разлетелась по всей комнате. Тут же охладев к столу, Харитон принялся разглядывать рисунки, изображавшие летающих ежей, огнедышащих драконов, красивые корабли, дрейфующие по голубой глади воды и многое, многое другое, от чего Харитон, то вопросительно мычал, то восторгался или смеялся. Рисунков было так много, и это его так затянуло, что червяк совсем не заметил, как с каждым из них глаза его становились тяжелее, и он не став долго сопротивляться, отдал эту победу сну.

Проведя занятия в школе, мистер Грибб направлялся домой. Так как занятия он начал позже, то и окончил их в непривычное время, и теперь понурый шел по улице. Чувствуя себя не в свое тарелке, он пытался понять, с чего все началось, куда это может привести и как вернуть ту стабильность, которая волей судьбы где-то заблудилась. А все этот мерзкий червяк! – думал он. Ворвался в его жизнь и пытается все испортить, будто залез в яблоко и теперь