Леонида в сторонку, под навес, чтобы не страдать от дождя хоть здесь.

— Леня, поясни по поводу мяса, — попросил его, — в жизнь не поверю, что нас так будут каждый день кормить за несколько повозок навоза, вывезенных поутру. Тебе это выдали на сегодня или…

Леня по привычке замялся и покраснел, прежде чем начать отвечать.

— Ну, они меня утром спросили, хочу я мясо сейчас забрать за три дня вперед, или буду каждый день брать, и я растерялся, взял сразу. И только, когда сюда принесли, сообразил, что это не Москва, холодильников нет, хранить негде.

— Ясно, — кивнул я. Что-то такое я себе и представлял. — И сколько на сейчас мяса осталось?

— Так не осталось, я все на завтрак и обед приготовил, чтобы не пропало, — с вдруг прорезавшейся гордостью заявил наш повар.

— Ой-ой! — только и сказал я, — Леня, где твоя голова? Ты понимаешь, что следующие два с половиной дня все будут жрать пустые супы и каши после тяжелой работы и звереть по твоему поводу? И что, как тебя хвалят сейчас, все тебя будут с таким же энтузиазмом и ругать? Тяжело было хоть ко мне подойти посоветоваться?

— А зачем, ты разве смог бы холодильник в деревне достать? — неожиданно показал зубы наш повар. Надо же, огрызается паршивец. У него все же есть характер!

— Да закоптить можно было бы, спросить у бабок в деревне, у кого коптильня есть, да лишнее мясо так и спасти, — сказал я ему, — тот же суп гороховый с копчёным мясом только вкуснее бы стал, да те же харчо, солянка!

И вот тут Леонида проняло. И весь характер куда-то пропал.

— И что же теперь делать? — жалобно спросил он меня, — может, ты будешь поваром вместо меня? Я смотрю, ты неплохо так разбираешься!

— Ага, после популярного повара, который всех закармливал мясом, я приму удар на себя, кормя всех супом на воде и пустыми кашами! — огрызнулся я, — ну ты прямо мастер хитрости и коварства! Нет уж! Взялся, тяни эту лямку и дальше. Не надо ни на кого свою ответственность перепихивать. А про мясо поговорю со старостой, будем думать, как наш рацион спасать.

Леня при моих словах сначала вспыхнул, но потом сник. Крыть-то было нечем. Опустив голову, побрел обратно к расслабленным и довольным после сытной еды сокурсникам.

А я отозвал в сторонку Булатова. Тот подтвердил, что баня будет через два часа, договорился без проблем. Принимающая сторона сама обеспокоена погодой и заинтересована, чтобы хлипкие московские студенты не заболели. Проблемы никому не нужны. Одобрительно хлопнув старосту по плечу и похвалив за пробивной характер, изложил нашу проблему с провиантом, объяснив, что «карета вот-вот превратится в тыкву».

— Ну и балбес! — в сердцах воскликнул Женя, узнав о решении нашего повара. — Хоть бы посоветовался с кем. Хоть слово бы сказал! А я еще думаю, ничего себе кормежка у нас. Вот так повезло. А оказывается, мы как верблюды, на трое суток вперед наедались, сами того не зная.

— Да, самонадеянный парень оказался наш Леня, — я согласно кивнул, — будем знать теперь, что за ним присмотр нужен.

Булатов кивнул, все еще обескураженно почесывая репу.

— Что делать-то теперь будем? — немного растерянно спросил он. — Работа тяжелая. Без хорошей еды ноги протянем.

— В сентябре мяса в деревне особо не добудешь, насколько я знаю, — пожал плечами я, — свиней бьют ближе к Новому году обычно. Сейчас сбор урожая. Овощи у всех и фрукты. Ну грибы еще.

— Кстати, грибы — это мысль, — оживился Булатов. — Лес недалеко, на разведку можем сбегать.

— Да, но это на субботу и воскресенье план, когда работ в поле нет, — ответил ему я. — Можно, конечно, послать пару человек за грибами, а самим работать.

— Лес незнакомый, — с сомнением в голосе сказал Женька, — заблудиться могут. Ну его. Потом неприятности будут. Лучше большой группой идти.

— Можем попробовать по дворам пройтись, — предложил я Булатову, — сейчас по осени работ много. Может бабульки какие за перекопку огорода да рубку дров кур каких да яиц дадут?

— Отличная идея! — Булатов одобрительно глянул на меня. — Сегодня уже обожрались, не пойдем. А вот завтра после работы попробуем. Соберем вечером парней, объясним диспозицию.

Договорившись, вернулись в помещение к остальным. Булатов объявил всем, что через два часа будет баня.

— Всем быть обязательно, — подчеркнул он, заметив, что несколько девушек уже пристроились после обеда спать. — Сегодня все замерзли. Надо обязательно хорошо прогреться, чтобы не заболеть.

Я тем временем нашел Леонида.

— Появились идеи, как решить вопрос с продовольствием, — сказал ему, — завтра проверим, сработает ли.

— Хорошо. Спасибо! — Леня кивнул.

— И еще важный момент, — решил на всякий случай предупредить его я, — вечером с фермы принесут молоко. Ни в коем случае не давать никому пить парное, обязательно кипятить.

— Зачем? — Леонид смотрел на меня недоуменно. — Оно же свежайшее.

— Вот именно. — подтвердил я. — Свежайшее деревенское молоко для непривыкших городских желудков — это гарантированное расстройство этого самого желудка. Так что давай без экстрима. Хватит с нас дождя и комаров, я думаю. Тем более в твоих же интересах советую. Люди будут страдать от поноса, но не все поверят, что это из-за молока. Кто-то и на твою стряпню подумает.

Леня кивнул.

— И, кстати, молоко — это отличная вещь. Можно блины замутить. Умеешь?

— Я-то умею, — пожал плечами наш повар, — яйца нужны для блинов и мука. Крупу нам выдали, а муку и яйца нет.

— Понятно. Задача ясна. — ответил я Лене и пошел снова искать старосту. К списку добавилась мука. Надо обязательно ее добыть. Блины я люблю.

* * *

Брянская областная больница.

Никто, конечно, не предоставил никакой скорой до Святославля для перевозки Эммы домой после выписки из больницы.

Сколько Инна ни убеждала завотделением, что это необходимо, никто её слушать не стал. Сама ходит? По сторонам света ориентируется? Значит, транспортабельна, сама до дома доберётся. Пусть едет с сопровождающим, если так страшно одной.

Все, чего Инне удалось добиться, так это чтобы Эмму выписали не утром, а вечером, чтобы Инна могла ее проводить после работы к себе домой, а там уж решать, как переправить девушку в Святославль.

Проблемы начались с самого начала.

Эмме было нечего надеть. Обуви тоже не было. Инна дала ей платье со своего плеча с тонким поясочком, хоть не так было заметно, что оно девушке великовато и пиджак свободного покроя. Обувь, к сожалению, не подошла, попросили у медсестрички с отделения её сменную обувь с возвратом.

Бельё для Эммы Инна купила, сбегав в обед в универмаг, уж какое было, лишь бы до дома доехать.

Днем Инна позвонила матери на работу, рассказала новости про выписку.

— Я ее сегодня вечером к себе домой заберу, — рассказывала Инна матери о своих планах, — денек поживет у меня, а в пятницу на автобусе приедем вместе. Ты Славе передай, чтобы в пятницу встречал нас на автовокзале.

— Да ты что! — воскликнула Апполинария. — Даже думать забудь. Девочка недавно из комы вышла. Какой автобус⁈ Я сейчас Германа найду, расскажу все. Он вечером приедет, заберет племянницу.

— А вдруг он занят? — неуверенно спросила Инна.

— Вряд ли. Шанцев на заводе, никуда не уезжал. Значит и Герман здесь. Отпросится по такому случаю. Я уверена. Что директор пойдет навстречу. Все, побегу искать его. Адрес у меня есть. Пока, дочка! — Апполинария повесила трубку.

Вечером в четверг девушки вышли из больницы. Инна очень волновалась, что Эмма физически ещё не окрепла и дорогу до дома в Брянске не осилит, хотела поймать такси. Но девушка остановила её.

— Так хочется пройтись!.. — сказала она.

После целого месяца, проведенного в больнице после выхода из комы, Эмма чувствовала, что устала от больничных стен. Нет, к ней очень хорошо относились, и медсёстры, и доктора. Кормили хорошо. Лечащий доктор подарил ей коробочку с пятнашками, чтобы она мелкую моторику восстанавливала и соображение, как он выразился. Инна детскую мозаику привезла. Эмма с удовольствием составляла из неё цветочки и узоры.

Но. Как она соскучилась по свежему воздуху, деревьям, птицам, шуму на улицах. Соскучилась по дому, по братьям и бабушке с дедушкой. Её тянуло к ним со страшной силой. Как сказала соседка по палате, дома и стены лечат.

— Свобода! — восторженно оглядываясь вокруг, проговорила Эмма. Инна улыбнулась такому искреннему