никак держать себя в руках. Какой-то миг она надеялась, что враг внезапно разрыдается, как они это делают иногда в снах, но теперь была убеждена, что такого не случится. Пасифика все больше и больше злилась.

– Слушай меня, Майер, – говорила она. – А ну пошел вон на улицу сейчас же. Потому что с тобой я не стану делать ничего, только дам тебе по носу, если не уйдешь. Не будь ты таким опасным, мы бы вместе посидели внизу и выпили по стаканчику рома. У меня есть сотни приятелей, кому просто нравится со мною разговаривать и выпивать со мной, пока под стол не рухнут. А ты всегда мне пытаешься досадить. Ты все равно что обезьяна. А я хочу побыть в покое.

– Да кому, к черту, какое дело до твоего дома! – заревел на нее Майер. – Я б мог все твои дома рядом поставить и палить по ним, как по уткам. Судно все равно лучше дома, как ни поверни! Как ни верти! В любую погоду! Да пусть хоть конец света!

– О домах только ты здесь и толкуешь, – сказала Пасифика, топнув ногой, – а я не желаю слушать твою дурацкую болтовню.

– Чего ж вы дверь тогда заперли, раз не живете в этом доме, как герцогини, которые чаи вместе гоняют да молятся, чтоб никто из нас никогда больше не сошел на берег. Ты боялась, что я мебель поломаю да на пол что-нибудь пролью. У моей матери был дом, да только я всегда ночевал в соседнем. Вот до чего мне на дома наплевать!

– Вы недопоняли, – дрожащим голосом проговорила миссис Копперфилд. Ей очень хотелось мягко напомнить ему, что никакой это не дом, а гостиничный номер. Однако она не только боялась, но и стыдилась сделать такое замечание.

– Исусе Христе, какая мерзость, – сказала Пасифика миссис Копперфилд, даже не потрудившись понизить голос.

Майер этого вроде бы не услышал, а подался за край кровати с улыбкой на лице и протянул к Пасифике руку. Ему удалось зацепиться за подол ее комбинации и подтащить к себе.

– Да ни в жисть! – заорала на него Пасифика, но он уже обвил ее талию руками и, стоя на кровати на коленях, тянул ее к себе.

– Хозяюшка, – со смехом произнес он, – спорим, возьми я тебя в море, ты блевала бы. Испакостила бы все судно. Ложись-ка лучше да хватит болтать.

На миг Пасифика мрачно взглянула на миссис Копперфилд.

– Ну что ж, – промолвила она, – сперва дай мне денег, потому что я тебе не доверяю. Буду с тобой спать только за арендную плату.

Он жутко ударил ее в рот и разбил ей губу. На подбородок потекла кровь.

Миссис Копперфилд выскочила из комнаты.

– Я позову помощь, Пасифика, – завопила она через плечо. Пробежала по коридору и вниз по лестнице, надеясь отыскать кого-то, кому сумеет сообщить о беде Пасифики, – но при этом знала, что не осмелится подойти ни к какому мужчине. В цокольном этаже она заметила средних лет женщину, которая вязала у себя в комнате за приотворенной дверью. Миссис Копперфилд кинулась к ней.

– Вы знаете Пасифику? – еле выдохнула она.

– Разумеется, Пасифику я знаю, – ответила женщина. Говорила она словно англичанка, много лет прожившая среди американцев. – Я знаю всех, кто живет здесь дольше двух ночей. Я владелица этой гостиницы.

– Ну тогда сделайте что-нибудь быстро. Там у нее мистер Майер, и он очень пьян.

– Я не связываюсь с Майером, когда он пьян. – Мгновенье женщина помолчала, а потом мысль о том, чтобы сделать что-то с Майером, подействовала на ее чувство юмора, и она хмыкнула. – Только вообразите, – сказала она. – «Мистер Майер, не будете ли вы любезны покинуть комнату? Пасифика от вас устала. Ха-ха-ха… Пасифика от вас устала». Сядьте, дама, и успокойтесь. В хрустальном графине вон там рядом с авокадо есть джин. Не хотели б?

– Знаете, я не привыкла к насилию, – проговорила миссис Копперфилд. Налила себе немного джина и повторила, что к насилию не привыкла. – Сомневаюсь, что я вообще когда-нибудь оправлюсь от этого вечера. Упрямство этого человека. Он вел себя как безумец.

– Майер не безумец, – сказала владелица. – Кое-кто из них гораздо хуже. Он мне говорил, что очень расположен к Пасифике. Я с ним всегда держалась порядочно, и мне он никогда никаких хлопот не чинил.

По соседству раздались вопли. Миссис Копперфилд узнала голос Пасифики.

– Ох, прошу вас, давайте вызовем полицию, – взмолилась миссис Копперфилд.

– Вы с ума сошли? – отозвалась женщина. – Пасифика не желает связываться с полицией. Да пусть ей лучше обе ноги отрубят. Вот честное слово.

– Что ж, давайте тогда поднимемся туда, – произнесла миссис Копперфилд. – Я готова на всё.

– Сидите смирно, миссис… как вас зовут? Меня – миссис Куилл.

– Миссис Копперфилд.

– Так вот, видите ли, миссис Копперфилд, Пасифика способна о себе позаботиться лучше, чем мы о ней. Чем меньше народу окажется сюда втянуто, тем лучше для всех. Это единственный закон, какой я завела в этой гостинице.

– Хорошо, – ответила миссис Копперфилд, – но пока суд да дело, ее же могут убить.

– Так легко и просто не убивают. Бьют люди много, а убивают – не слишком. У меня здесь бывали убийства, но немного. Я пришла к выводу, что по большей части все улаживается хорошо. Конечно, скверные тоже бывают.

– Мне б ваше спокойствие. Не понимаю, как вы можете здесь сидеть, и не понимаю, как Пасифика способна все это выдержать и не попасть в лечебницу для умалишенных.

– Так у нее большой опыт с этими мужчинами. Не думаю, что ей на самом деле страшно. Она гораздо крепче нас. Ей просто досаждают. Ей нравится, что у нее своя комната и она делает, что захочет. Сдается мне, женщины иногда не понимают, чего хотят. Вы не считаете, что по Майеру она может еще и слегка сохнуть?

– Как возможно такое? Я вас не понимаю.

– Ну а тот мальчик, в кого, как сама говорит, она влюблена; я вообще-то не думаю, что она его любит на самом деле. У нее они один за другим, вот так вот. Все славные балбесы. Готовы целовать землю, по которой она ходит. Мне кажется, она так ревнует и нервничает, если Майера нет, что ей нравится перед самой собой притворяться, будто все эти прочие мужчинки нравятся ей больше. А когда Майер возвращается, она действительно верит, будто злится на него за то, что он ей помешал. В общем, может, я права, а может, и нет, но считаю, что все там у них как-то так.

– Я считаю, это невозможно. Она б тогда