Думая о Викторе, Крестовская постоянно задавала себе этоти вопросы. Конечно, такие мысли приходили к ней и раньше, но она отбрасывала их из-за недостатка времени. И вот этот сон наконец-то заставил задуматься об этом всерьез.

Если бы ее спросили, любила ли она Виктора Барга, Зина с возмущением ответила бы: конечно нет! Думая о нем, она испытывала только злость и ненависть. Черная обида и возмущение душили ее. В душе она часто бросала ему оскорбительные, ранящие слова. Но… Почему она вообще думала о нем?

Пусть с ненавистью, возмущением, обидой, злобой… Думала… И этот сон показал, что эти мысли никуда не ушли. Всё получалось слишком печально. Необходимо было срочно отвлечься. Поэтому Зина пошла к Бершадову и сказала, что хочет научиться стрелять. И быстро.

Как сотруднику медицинской службы Крестовской не надо было сдавать нормативы по стрельбе. Но она уже пользовалась оружием. И даже стреляла в людей. И прекрасно понимала, исходя из прошлого, что, научившись, стрелять ей придется еще не один раз.

Бершадов отправил ее на подготовку по стрельбе. Инструктором был совсем молодой паренек. Он пренебрежительно посмотрел на Зину:

— Вам, конечно, еще не доводилось стрелять… Вот, посмотрите сначала…

— Стреляла… — перебила она его, сжимая в руке маленький пистолет вальтер, думая о том, что именно такое оружие выпросит у Бершадова. Пусть будет.

Когда Крестовская сняла пистолет с предохранителя, у паренька округлились глаза. А когда из пяти выстрелов она попала в центр мишени, почти в яблочко, три раза, то за спиной даже услышала аплодисменты…

Аплодировал сотрудник, которого Зина уже видела в общей столовой. Несколько раз в форме и однажды — в штатском. Высокий блондин с коренастой фигурой, какой-то простоватый на вид. Но Зина уже по опыту знала, что простоватых сотрудников НКВД не существует — это просто маскировка. А значит, под простой, располагающей к себе внешностью скрывается весьма опасный тип.

После занятий он подошел к ней:

— Разрешите представиться: Валентин Корниенко. Межведомственная охрана. Мы с вами уже виделись в столовой.

— Верно, — Зина, улыбнувшись, кивнула, — Зинаида Крестовская, 1-е управление НКВД.

— О, как все серьезно… Вижу, вам уже приходилось стрелять?

— Приходилось, — она убрала улыбку с лица.

— Я не буду вас спрашивать об этом, — мгновенно отреагировал ее новый знакомый, в котором Зина недаром сразу угадала проницательность. — Разрешите вас проводить?

Она разрешила. С тех пор они стали общаться. Несколько раз Валентин даже заходил к ней в кабинет. Ее новый знакомый был вдовцом — жена умерла от испанки с осложнениями. Ему было 42 года. Родом он был из Беляевки, но уже давно служил в Одессе.

И где-то через две недели он пригласил ее на самое настоящее свидание, и не просто так, а в Оперный театр!

Отказаться от такого приглашения было невозможно, даже несмотря на то что особого восторга от Валентина Зина не испытывала. Но… свидание! Впервые за все время!

Крестовская еще раз провела щеткой по волосам. Они лежали отлично. Еще раз подкрасила губы розовой помадой — да ладно, к голубому вечернему платью сойдет! Надела модные туфли, подхватила расшитую бисером вечернюю сумочку… И, сняв с вешалки шубку, так как март был холодный, напевая, вышла из дома в приподнятом настроении…

Голубой шифон трепетал на ветру, и Зина с наслаждением ощущала, как легкая ткань обвевает ее ноги. Такое наслаждение — чувствовать себя женщиной, идти на свидание в красивом вечернем платье… Она ведь уже забыла, когда такие платья надевала…

Несмотря на теплую зиму, для легкого шифона все же было холодно, однако Зину это не останавливало. Прикрыв плечи шубкой, она буквально бежала по улицам к месту встречи.

Не само свидание приводило ее в восторг — Крестовская слишком мало знала своего кавалера, чтобы испытывать какой-то подъем чувств. Нет, ее радовали связанные с самим свиданием ожидания. Зина чувствовала себя счастливой, и ей хотелось наслаждаться этим ощущением легкости как можно дольше.

Если уж быть во всем честной перед собой, то этот Валентин Корниенко был довольно посредственным типом, да и внешне, откровенно говоря, не очень… Но для Зины это было не важно. Ей просто хотелось, чтобы кто-то пригласил ее на свидание, хотелось чувствовать себя живой. Она бы к кому угодно побежала на встречу в вечернем платье, хоть к дереву! Зина упивалась самими эмоциями, этими забытыми ощущениями, и хотела как можно дольше насладиться тем, что чувствует себя такой счастливой и свободной.

Платье, кстати, было совсем новым. Зине удалось сэкономить, и она заказала его у дорогой и модной портнихи как раз для встречи Нового года. Так как праздник прошел очень хорошо, Крестовская посчитала это платье счастливым. Как и большинство женщин, в отношении одежды Зина была суеверна — она знала, что есть счастливые вещи, и — стоит их надеть — повезет во всем, а есть вещи, которые приносят несчастье.

Новое вечернее платье стало счастливым. И теперь Зина надела его во второй раз.

Уже когда Крестовская подходила к месту встречи — а встретиться с Валентином она должна была на Дерибасовской, — ее посетила одна беглая, но довольно необычайная мысль: а почему Валентин пригласил ее в Оперный театр? Этот человек совсем не походил на светского театрала, его сложно было даже принять за культурного человека. И вдруг — театр. Это казалось Зине странным. Но, подбегая к месту свидания, она выбросила все дурные мысли из головы и уже издали увидела его коренастую фигуру. И… не поверила своим глазам! Он был в форме! В синей форме офицера НКВД!

Крестовская замедлила шаг, испытывая нечто вроде раздражения. Нельзя сказать, что она совсем уж не любила эту форму, которую теперь вынуждена была носить хоть изредка. Но все-таки подобная столь сомнительная форма, от которой шарахались кучи людей, совсем не вязалась с Оперным театром. Было ясно, что ее кавалер ничего не смыслил в том, как одеться в театр, ну потому и предпочел явиться в том, в чем ходил на службу. Зина остановилась.

В сознании ее тут же промелькнула черная нота ностальгии, словно длинная траурная лента — о том, каким красивым и элегантным был Виктор Барг на их свидании в Оперном театре. Но она тут же отбросила это воспоминание. Не хватало еще испортить себе настроение!

— Добрый вечер! Ух ты какая… — добродушно хохотнул Валентин. — Прямо как настоящая барынька. Никогда бы не подумал, что ты умеешь носить такое…

— Такое? — Настроение Зины стало стремительно портиться, и она уже не пыталась этому сопротивляться. — Какое?

— Старорежимное! — выпалил Корниенко, и Зина просто не нашлась, что ответить, потому как просто растерялась — это он так о вечернем платье, сшитом портнихой, которая одевает жен и дочерей одесской партийной номенклатуры?!