— Он привез не тридцать семь сразу, — возразил Дима.

— Да, он, скорее всего, доставлял их по одному-двое, однако делать это приходилось часто. У того, кого мы ищем, есть деньги и нужные связи. Достаточно надежные связи, чтобы прикрыть его.

В этом свете, у провинциального городка были свои преимущества для убийцы. Это в Москве невозможно уследить за всеми дорогами, подкупить всех, кто попадется на пути. Здесь контролировать ситуацию намного проще. А вот остаться при этом незамеченным — сложнее.

— Мало того, что псих, так еще и с деньгами, — проворчал Дима. — Что еще пойдет не так?

— Не забывай про близнецов, — указал Леон. — Это уже не разные города, а разные континенты. Я до сих пор не представляю, как он доставил их сюда!

Он и правда думал об этом ночью — благо времени хватало. Ответов просто не было — зато появлялись новые вопросы! Кто похитил Джессику и Мари — убийца или кто-то другой? А может, их никто не похищал, они сами решили навсегда оставить опостылевшую работу? Не очень-то приятно, когда в тебя толпа пальцами тычет! Если принять такую версию, то убийца перестает быть всемогущим демоном, для которого нет границ. Близнецы сами прибыли в Россию — и уже здесь были убиты.

Вот только их появление не осталось бы незамеченным, а ведь никаких сведений о них не было со времен похищения!

— Джессика и Мари Ластре — не единственные гости из других стран, оказавшиеся в этом парке, — с привычным хладнокровием пояснила Анна. — Среди тел есть представители разных рас и стран, это уже определили антропологи.

— Да, я тоже вчера обратил на это внимание, — кивнул Дима. — Опознать кого-то удалось?

— Предварительно. Данные еще будут проверять, но есть совпадение по международной базе пропавших без вести. Это те случаи, когда есть уникальные параметры вроде снимка зубов или образцов ДНК. В их случаях, мы сможем что-то точно определить, с остальными придется помучиться.

Анна перебрала несколько страниц и достала нужный документ, с которого зачитала:

— У нас тут Хизер Моррис — пропала в возрасте пятнадцати лет из небольшого американского городка. Было это в две тысячи третьем году, но семья активно ищет ее до сих пор, поэтому есть нужные данные. ДНК уже проверяют.

— В две тысячи третьем? — недоверчиво переспросил Леон. — Но это же сколько лет прошло!

— Убита она была позже. Если та, кого мы нашли, действительно Хизер Моррис, то убита она была лет через пять после своего похищения, не раньше.

— Где она была все эти годы?

Другая бы на месте Анны разозлилась — вопрос был откровенно наивным. Никто ведь ничего не знает! Но она осталась верна себе:

— Этого я тебе пока не скажу, будем разбираться. Просто послушай меня. У нас есть и более ранние исчезновения. Одно из тел, возможно, принадлежит Вейлину Лю, он пропал в тысяча девятьсот девяносто девятом. Гражданин Китая, в восемнадцать лет отправился в Южную Корею, там и исчез без следа.

— Южная Корея, США, — задумчиво произнес Дима. — География расширяется!

— И продолжит расширяться. Там у нас есть еще Мараятта Гверцони, гражданка Италии, пропала относительно недавно — в две тысячи восьмом. Ей было восемнадцать.

— Семнадцать, восемнадцать… Я смотрю, там в основном молодые, — отметил Леон.

— Не только. Есть еще Жером Перрен, в две тысячи пятом, когда он пропал, ему было сорок лет. Убит позже. Причем исчез он вместе со своей женой, но ее среди тел нет.

Мозаика упорно отказывалась складываться. В этом парке, который, по сути, стал братской могилой, нашли покой люди разного возраста, пола, из разных стран, разных рас, пропавшие в разное время. У них не было ничего общего! Более того, они никак не должны были оказаться здесь, в одной точке.

Нет убийцы с такими возможностями. Тут дело не в морали, это просто нереально! Как он все успевал? Какие деньги на это тратил? А главное, зачем? Если ему так хотелось убивать, он мог найти своих жертв и в России. Анна сказала верно — страна большая, здесь можно найти представителей любых национальностей. Почему тогда ему понадобились именно эти люди?

Невозможно.

Не сходится.

— Вчера Карина сказала мне, что сегодня будем сворачиваться, — вздохнул Дима. — И что теперь? Нам ведь, по сути, ничего не известно, а дело громкое!

— Ты прав в том, что дело громкое, и не прав в том, что нам ничего не известно, — заметила Анна. — Начнем с первого. Тут действительно веет международным скандалом. Скрыть эту находку от журналистов уже не удастся. Пока возможно только уменьшить ущерб, не позволить им узнать, насколько все плохо на самом деле. Скорее всего, они попытаются выйти на любого, кого видели хотя бы близко к этому шатру. Если выйдут на вас — не болтайте, да и вашим домашним об этом лучше не знать. В принципе, вы сейчас зашли не очень далеко, можно выйти из игры — другого такого момента не будет. Я помогу вам, раз уж я вас в это втянула.

Здесь Леон и думать не собирался, он ответил сразу же, как только она закончила говорить:

— Вот уж точно нет.

— Что, сразу уверен? — слабо улыбнулась Анна.

— А я в себе давно уже не сомневаюсь. Да и домашних, из-за которых я бы трясся, у меня нет.

Он хотел добавить, что все его домашние сейчас здесь, но сдержался. Это казалось неуместным, слишком сентиментальным — над списком мертвых людей.

— У тебя есть Лидия и Серафим! — возмущенно напомнил Дима.

— Серафим? — поразилась Анна. — Она серьезно назвала ребенка Серафимом?

— Это же Лидия, — фыркнул Леон. — Это ее сын, она не опустится до жалкого имени вроде «Ваня» или «Саша»!

— Речь о моем сыне, вообще-то! — вспылил Дима.

— Вот именно — о твоем сыне и моем племяннике. Маленького Сеню я люблю, вопросов нет, но не я ему нужен в первую очередь.

— Если Лидия узнает, что ты его Сеней зовешь, она тебе голову оторвет.

— Я не сомневалась, что она будет из тех матерей, которые всегда обращаются к ребенку по полному имени. «Серафим Дмитриевич покакать изволили». — Анна повернулась к Диме. — Но тему не меняй. Я действительно помогу тебе уйти и забыть, если нужно.

Дима с ответом не торопился. Леон знал, что так будет: его брат всегда отличался осторожностью. А тут еще такое дело — хаос в чистом виде, ничего не понятно, и становится только сложнее!

Но он все равно был профессионалом, и своим делом он занимался не только ради карьеры и денег. Для него это был вопрос принципа, вопрос справедливости — поэтому он при всем желании не мог развернуться и уйти.

— Я остаюсь, — с мученическим видом объявил Дима. — Надеюсь, я не пожалею об этом!

— Это уже от тебя зависит, — развела руками Анна. — Я ничего обещать не могу.

— Да с тобой вечно какие-то неприятности! То мы мужика, истыканного ножом, по кускам сшиваем, то это…