— Да, мэм, — кивнула Анна, с любопытством взглянув на Луизу, и протянула ей фиолетовую, в тон платью, шаль. — Вам и накидку надо взять — воздух на палубе свежий.

Луизу немного сбрызнули какими-то мускусными французскими духами, попудрили, и она была наконец готова к выходу. Сама она и пальцем не пошевельнула; ее словно пропустили сквозь автомойку.

Анна с Луизой вышли в устланный коврами коридор. Он был похож на коридор в каком-нибудь изысканном отеле. Вдоль стен, украшенных инкрустациями из слоновой кости, тянулись ряды сверкавших латунью подсвечников и плафонов.

— Не купить ли нам билет в бассейн? — взволнованно спросила Анна.

Уже зная, чего у мисс Бакстер стоит переодевание, Луиза вовсе не горела желанием прыгать в бассейн. Впервые в жизни она оказалась в числе тех девочек, которые боятся намочить волосы.

— Может быть, лучше прогуляемся по верхней палубе? — тут же предложила Анна, уловив нежелание Луизы.

— Прекрасно, — с облегчением подхватила идею Луиза.

Анна провела ее по коридору к старомодному лифту с усатым лифтером в фирменной форме «Белой звезды».

— Куда изволите, леди? — весело спросил он.

— На верхнюю палубу, пожалуйста, — уверенно ответила Луиза, чувствовавшая себя в новом платье изысканной красавицей.

Значит, сто лет тому назад у них уже были лифты? Это судно было удивительнее, чем любой современный круизный лайнер, какие знала Луиза! Лифтер закрыл железные двери и вручную включил лифт.

— Поехали.

В это время дня палубы были полны пассажиров, которые прогуливались не спеша, наслаждаясь солнышком. Дети в шерстяных панталонах и кепочках, как у разносчиков газет, носились туда-сюда и крутились под ногами. Мужчины в форменной одежде выгуливали на длинных поводках французских пуделей. Женщины бродили небольшими группками, смеясь и сплетничая. Тут можно было привыкнуть к праздности!

Оглядевшись, Луиза заметила, что почти все пассажиры были в шляпах. Мужчины носили котелки или красивые шелковые цилиндры. На женщинах были изысканные широкополые шляпы, украшенные длинными тонкими перьями. Луиза подумала, что перья эти выглядят очень даже прикольно, и решила вернуть эту моду, когда снова окажется дома. Они с Анной прошли мимо группы детей, которые весело смеялись, занятые игрой «набрось кольцо».

— Наверное, уже за полдень, — сказала Анна, искоса взглянув на сверкающее солнце.

Опустив глаза себе на запястье, Луиза подумала, что никогда не носила часов, потому что узнавала время по мобильнику. Без него она была как без рук Родители у нее очень боялись радиации, и потому ее сотовый почти только на то и годился, чтобы узнавать время. «Где-то он теперь?» — подумала она. Наверное, так и остался в кармане джинсовой курточки, которую она сбросила на пол в магазине.

— Мисс Бакстер, на палубе «А» никто не гуляет с горничной, кроме вас. Другим пассажирам это может показаться странным.

— Неужели? — спросила Луиза, удивленная тем, что такая ерунда может кого-то волновать.

Это показалось ей диким, ведь она просто прогуливается здесь с подругой.

— Мисс Бакстер! До чего же приятно видеть, что в такой великолепный день вы вышли погулять, — окликнул ее незнакомый женский голос.

Луиза медленно подняла голову. Она и забыла, что люди, которых она никогда в жизни не видела, будут ее узнавать и думать, что и она их знает. Им махала молодая женщина в платье цвета морской волны, грациозно облегающем ее весьма округлый живот, в бриллиантах и сапфирах. Кареглазая, с изящным носиком и ангельскими пухлыми губками, она была прекрасна. На вид ей было не больше восемнадцати.

— Кто эта женщина? — тихо спросила у Анны Луиза.

— Мадлен Астор, — шепнула Анна.

— Миссис Астор, — проговорила Луиза как можно более взрослым голосом. — Как поживаете?

— Прекрасно, благодарю вас. Этот морской воздух творит чудеса. Он отлично поднимает настроение, вы не находите? — ответила миссис Астор без малейшего намека на то, что беседует с двенадцатилетней девочкой. В шляпе с зелеными и фиолетовыми перьями она походила на гордого павлина.

— Да, так мило, — пропела Луиза сладким до приторности голосом, стараясь не забывать урока Анны.

Ей казалось, что они обе разыгрывают пьесу, где никто не знает, что будет дальше. Ей показалось, что если она немедленно не закончит эту беседу, то ее разоблачат, как какую-нибудь шарлатанку. Сердце ее бешено забилось.

— Мне жаль, что мы не сможем поболтать: нам с Анной надо бежать, — сказала Луиза. — Я думаю, нас заждались механические лошадки.

Анна хихикнула, и Луиза прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— О, понимаю. Вы занимаетесь с этим милым молодым англичанином, мистером Мак-Коули? — спросила миссис Астор, не спуская глаз со стройной фигурки Луизы, вернее, мисс Бакстер. — Хотя я не понимаю, к чему вам вообще эти занятия. Вы просто растаете. Я вижу, вы взяли с собой помощницу?

— Одной мне скучно на этих занятиях. — Луиза через силу зевнула. — Но зато нам с моей подругой нравится кататься верхом на лошадках, миссис Астор.

— Могу себе представить, — ответила она, окидывая обеих каким-то странным взглядом.

— Бай-бай, пока, — крикнула через плечо Луиза, и они, с трудом сдерживая смех, заспешили дальше.

Но не успели они пройти и нескольких шагов, как Луиза вдвое согнулась от боли и схватилась за живот. Ей вдруг показалось, что кто-то словно мокрым полотенцем сжимает ей внутренности.

— Меня сейчас стошнит, — простонала она и бросилась к борту.

Ее тут же вырвало. Анна убрала с ее лица волосы и заслонила Луизу от любопытных пассажиров, которые сразу отвели в сторону взгляды.

Потная и ослабевшая, Луиза осторожно опустилась на палубу и, не в силах с собой совладать, расплакалась. Она всегда, с самого детства, плакала, когда ее тошнило. Она вдруг снова почувствовала себя пятилетней девочкой. Ей захотелось к маме.

Анна уселась на пол рядом с Луизой.

— Когда я в первый раз попала на корабль, у меня тоже была морская болезнь. Это просто ужасно.

— Да, — согласилась Луиза. — Наверное, так оно и есть. Морская болезнь…

Но почему-то этот довод до конца не убедил ее. Спазмы в желудке еще не совсем ее отпустили. Это напомнило ей, как она однажды чем-то отравилась, проводя каникулы с семьей Брук. Тогда Луизе ужасно хотелось снова оказаться дома и, свернувшись клубочком на кушетке, смотреть старые черно-белые фильмы.