– Алекс, я тебе перезвоню. У меня тут война за территорию.

Здорово.

Я не обращаю на нее внимания, сосредоточившись на том, чтобы поставить свой любимый гематит в нескольких сантиметрах от ее уродливой фарфоровой руки.

Облокотившись на шкафчик, Флора изучающе оглядывает меня:

– Ты что, ведьма? – наконец спрашивает она. – Волшебные камни, кристаллы и прочее.

– Нет, – отвечаю я, расположив цитрин слева от гематита, – я геолог. По крайней мере, собираюсь им стать.

– Я бы предпочла ведьму, – говорит она, – это было бы и то интереснее. Как зовут-то тебя, моя дорогая соседка?

– Милли, – отвечаю я, наконец подняв на нее взгляд. Интересно, я когда-нибудь привыкну смотреть на кого-то настолько красивого? Она, конечно, заноза в заднице, но я в жизни не видела таких глаз – светло-карих, почти такого же медового цвета, как и волосы.

И теперь эти глаза смотрят на меня:

– Просто Милли?

Что за расспросы?

– Милли Квинт. Извини, но это все. Ни госпожа, ни миледи. Никаких приписок.

Презрительно усмехнувшись, она отходит к кровати:

– Еще и из Америки.

– Не просто из Америки – я из Техаса.

– Это все сюрпризы на сегодня? – бормочет она и вытаскивает из стоящей на полу сумки журнал.

Я наблюдаю за ней, а потом возвращаюсь к своей коллекции минералов. Провожу рукой по любимому гематиту, который нашла в прошлом году в Аризоне. Я заставляю себя сказать:

– Слушай, извини, что я назвала тебя Верукой Солт. Я очень устала, а ты… и правда громко себя вела.

Я думала, что принцессы не фыркают, но именно такой звук Флора и издала из-за раскрытого журнала.

– Как мило, что ты думаешь, что такая, как ты, может меня обидеть, Квинт.

Я стискиваю гематит:

– Милли.

– Вообще-то, – говорит она, бросая журнал на кровать и одаривая меня ядовитой улыбкой, – мне без разницы, я даже не хочу запоминать, потому что ты недолго будешь моей соседкой, обещаю тебе.

Вообще-то я не против физкультуры.

Это полезно, важно для здоровья, хорошего настроения и все такое. Спорт – это жизнь! Но есть большая разница между занятиями йогой в субботу утром и тем, что под физкультурой понимают в Грегорстоуне.

Во-первых, она начинается в безбожную рань – в шесть утра.

Во-вторых, это бег.

Мы наматывали круги и в Пекосе, особенно когда наш учитель по физкультуре больше ничего не мог придумать. Мне это никогда особенно не нравилось, но по крайней мере мы были в зале, где зимой тепло, летом прохладно, и вероятность наступить в овечьи экскременты намного меньше.

А именно это сейчас и произошло.

Мое пятое утро в Грегорстоуне. Идет дождь, но бег никто не отменяет.

Доктор Макки считает, что это не дождь, а изморось, что-то среднее между мелким дождиком и туманом. Конечно, не льет как из ведра, но я промокла уже через пять минут. А еще на дороге скользко, поэтому у меня нога и соскользнула в экскременты во время поворота.

– Фу, какая гадость, – ворчу я посреди горной тропы, сердце выскакивает, тело липкое, а кроссовок, возможно, придется выбросить.

Сакши останавливается рядом, но все еще бежит на месте. Ее длинный хвост раскачивается между лопатками.

– Проблемы, Милли? – спрашивает она. Я показываю на грязный кроссовок.

Она морщится, но затем пожимает плечами:

– Что ж, профессиональный риск.

Она ободряюще улыбается и бежит дальше.

Я уже не так уверена, что мне нравится Сакши.

Перри точно понимает мои чувства: он остановился рядом со мной, пытаясь отдышаться и положив руку на худую грудь.

– Они точно хотят нас убить, – прохрипел он. – Вот оно – истинное лицо этого места, а я говорил! Пыточная школа.

Я оглянулась на Грегорстоун, стоящий на холме. Стоит признать – выглядит зловеще. Готическое каменное здание, окутанное туманом. Лишь в нескольких окнах горит свет, а в остальных – темнота. Так здание выглядит еще более устрашающе.

Я поежилась и прокомментировала:

– Да уж, в брошюрах такого не покажут.

Он хмыкает. По крайней мере, пытается. Кажется, у него для этого слишком сбилось дыхание.

– А мне интересно было, как рекламируют это место иностранцам.

– Больше похожим на сказочный замок, чем на смертоносную крепость.

Он кивает:

– Даже не сомневался. Ну чего, побежали?

Я смотрю на убежавших далеко вперед одноклассников, делаю глубокий вдох, убираю волосы с лица и киваю:

– Тебе нас не сломить, пыточная школа.

– Да, минус две жертвы в их списке, – соглашается он, и мы стартуем.

Тяжело осознать, что я здесь уже почти неделю. А еще тяжелее поверить в то, как быстро я почувствовала себя здесь как дома.

Ну, не совсем как дома. Но я наконец почувствовала, что нашла место, где чувствую себя настоящей. Самая настоящая Милли. Мне нравится учиться в комнатах, которым сотни лет. И хоть бегать я и не люблю (мне гораздо ближе позиция «зачем бежать, если за тобой не бежит медведь?»), стоит признать, что вид возвышающегося на холме Грегорстоуна даст сто очков вперед старшей школе в Пекосе.

Остановившись на тропинке, я кладу руки на поясницу и глубоко вздыхаю. В груди щемит от бега и красоты вокруг. От камней под ногами и запаха дождя. От…

– Ты только смотри не заплачь.

Я оборачиваюсь и вижу плетущуюся в мою сторону Флору с сигаретой в руке. На ней та же кофта и те же спортивные штаны, что нам выдали перед тренировкой, но ее выглядят намного лучше моих.

– Не беспокойся, – отвечаю я, хотя и правда что-то расчувствовалась.

– Что, даже песни петь не будешь? – спрашивает она, подняв брови.

– Я буду стоять здесь и делать то, что посчитаю нужным, – говорю я и возвращаюсь к красотам. Оказаться бы в джинсах и походных ботинках, с компасом в руке. Бродить бы часами по этим холмам. За этим я и приехала в Шотландию.

Флора вздыхает за моей спиной. Захрустел гравий. Наверное, она потушила сигарету – не знаю, я не собираюсь оборачиваться. Делаю вид, что ее здесь нет. Здесь только я, в Шотландии, на лоне…

– Серьезно, не будешь петь? Ты уверена?

Сжав губы, я поворачиваюсь и смотрю на нее. Она подходит ко мне.

– Да, уверена. Вообще-то я тут пытаюсь наслаждаться тишиной.

Стараюсь выделить последнее слово, надеясь, что она поймет намек, но она скрещивает руки и снова делает скучающий вид.