Я помедлила и спокойно оглядела ее, уже не ослепленная ее скулами и волосами. На ней светло-зеленый свитер, который кого угодно превратил бы в серую мышку, но на ней он сидит превосходно и подчеркивает золото ее глаз. Она все еще самая красивая девушка из тех, что я видела, но трясущаяся от злости челюсть немного портит образ.

– Ага. Ты почти песню запела про то, что все должно быть, как ты захочешь. Так что это было в точку.

Она сомкнула губы, изобразила улыбку и, наконец, произнесла:

– Очаровательно.

Ее взгляд упал на мои джинсы – и близко не такие крутые, как у нее, – и кофту с длинными рукавами. Я ее купила в прошлом году, чтобы сфотографироваться на ежегодник. Я решила, что нет смыла покупать нарядную одежду, раз уж мы все равно ходим в форме, но сейчас, рядом с этой девушкой, я чувствую себя… неотесанной.

– Похоже, ты моя новая соседка, – говорит она, а я скрещиваю руки и встаю как она.

– Похоже на то.

Опять эта же улыбка, как у злодеек из диснеевских мультиков. Неважно, насколько она прекрасна – она настоящая ведьма.

– Вот уж радость для нас обеих, – говорит она, затем поворачивается и вылетает из комнаты.

Наверное, побежала к директору просить, чтобы ее переселили. Меня это полностью устраивает. А может, мы так займемся учебой, что будем редко пересекаться и нам даже видеться не придется. Только после того, как ее шаги в коридоре стихли, я поняла, что не представляю, кто она.

Согласно присланному мне расписанию, в четыре часа дня у меня «Чай». Сейчас три часа – пора переодеться в новую форму, которая висит в шкафу в пластиковом чехле. Юбка в клетку до колена, белая рубашка с короткими рукавами, свитер и жилетка. Я выбираю жилетку. На груди значок Грегорстоуна. Сейчас тепло, так что колготки не нужны, – надену лучше гольфы. И, наконец, простые белые туфли без каблука.

С задней стороны двери – зеркало, и я смотрю на себя. На новую Милли. Студентку Грегорстоуна.

На плечах лежат непримечательные кудрявые каштановые волосы. Карие глаза. Я натягиваю улыбку – появляются ямочки.

Все та же Милли. А место другое.

Вздохнув, я открываю дверь, выхожу в коридор и слышу, как кто-то за углом кричит:

– Говорю тебе, Перри, она на этом этаже!

Голос точно принадлежит диснеевской принцессе – нежный, мелодичный, безупречный британский английский. Кажется, сейчас появится кто-то средний между Золушкой и Спящей красавицей. А за ней, наверное, последуют лесные зверушки…

Появившаяся из-за угла девушка и правда красивая, но она… просто великанша!

Ладно, я немного утрирую, но она точно выше, чем метр восемьдесят. Правда, на ней туфли на высоком каблуке. Она не похожа ни на Золушку, ни на Спящую красавицу, но она просто сногсшибательная. У нее длинные волосы и гладкая смуглая кожа.

Она опускает голову и смотрит на меня. В уголках ее красивых карих глаз появляются морщинки, когда она улыбается:

– Ой, привет! А я тебя даже не заметила!

Наверное, потому что мы с ней выглядим как белка и жираф, и я робко отмахиваюсь:

– Просто пытаюсь слиться с окружением.

– О, ты из Америки, – слышит она мой акцент и, кажется, приходит в восторг. Она восклицает, махнув кому-то рукой:

– ЭЙ, ПЕРРИ, Я ТУТ НАТКНУЛАСЬ НА АМЕРИКАНКУ!

Это было громко – я вздрогнула.

За ней показался… нет, не представитель лесной фауны, а молодой человек, который, правда, чем-то напоминал кролика. Так, наверное, нехорошо думать, но у него явно неправильный прикус, а еще он нервно подпрыгивает. Особенно это заметно на фоне девушки.

– Я Сакши, – представляется она и протягивает мне руку. Я пожимаю ее, радостная, что хоть кто-то в этом месте ведет себя по-человечески.

– Милли.

Она улыбается. Я замечаю кривой зуб. Фух, и в этой идеальной красотке есть что-то неидеальное. Я уж начала думать, что сюда принимают только супермоделей, а меня взяли из жалости.

– Милли, – повторяет она, – как прелестно. Мне нравится.

Никогда не считала свое имя «прелестным», но непохоже, что она хочет меня задеть. Я продолжаю:

– Вообще-то я Амелия, но меня никто так не называет.

Она показывает пальцем на парня позади себя:

– А это Перри. Хотя вообще-то он Перегрин.

– Прекрати всем об этом рассказывать, – говорит он и наклоняется, чтобы тоже пожать мне руку. Он чуть ли не на голову ниже Сакши, у него ярко-рыжие волосы, а веснушки покрывают молочно-белую кожу всего лица.

– Значит, ты из Америки, – уточняет он и подходит ближе. На нем тоже жилетка с гербом Грегорстоуна, но она ему великовата.

– Ага, – говорю я, переминаясь с ноги на ногу, – из Техаса.

Тут мне пришло в голову, что это название ни о чем им не говорит. Сакши сказала, что они с Перри из Ногтгемптона[9], и для меня это также непонятно. Культурный шок – такого я не ожидала.

Я им кивнула и улыбнулась. Решила, что теперь буду придерживаться стратегии «Притворяйся, пока не добьешься своего[10]».

– Ладно, пошли. – Сакши берет меня за руку и тянет в сторону лестницы, – Полагаю, ты шла на чаепитие для девочек.

Я киваю и покорно иду за ней вместе с Перри.

– Раньше это было просто чаепитие для первокурсников, – говорит он, пока мы спускаемся по лестнице. Я заметила несколько портретов серьезных мужчин в шотландке. Рядом – черно-белые фотографии в рамках с мальчиками в форме, стоящими перед школой. – Но в этот раз они организовали отдельное мероприятие для девочек, – продолжает он.

Сакши вздыхает и вскидывает свободную руку:

– Да, да, Перри, ради всего святого! Я уверена, что Милли поняла, что я имею в виду под «Чаепитием для девочек». Она же американка, а не тупая.

– Спасибо, наверное, – бормочу я, когда мы спускаемся.

На первом этаже толпятся другие девочки – есть и моего возраста, но в основном младше. Сакши оглядывает их, уголки ее губ опускаются.

– Бедняжки, – говорит она, – нас нельзя назвать бесстрашными леди, а младшим-то совсем тяжело. У меня такая соседка – лошадница.

– Лошадница? – удивляюсь я. Сакши объясняет:

– В любой школе такие есть. Девушки, фанатеющие от лошадей. В любом случае, нас не так много, чтобы нам всем хватило соседок нашего возраста. Как, например, мне, – она глубоко вздыхает и скрещивает руки. – Бедненькие. Мне только год здесь продержаться, а им – целую вечность.