Не вонзиться в эти губы.

Сначала ртом. Чтобы распробовать. Ощутить на вкус.

Прошибет. Уже тогда знал, что прошибет меня насквозь этим вкусом. Только не думал, что он такой. Еще круче, чем представлял. Как лошадиная доза наркоты. Мозги отшибает. Уносит напрочь. Лупит на нервам. Заставляет звереть.

Сказал бы, что адреналин. От боя.

Сколько лет я на ринг не выходил?

Только с братьями тренировался.

Среди зрителей это другое. Да еще и с тем, кого так хотелось победить. Не то.

Но ни хера.

Бой с Ромкой стал неинтересен.

Ни хрена стало неинтересно.

Кроме того, чтобы вонзиться членом в этот пухлый ротик.

Толкаться. Брать снова и снова. Чувствовать, как упруго обхватывает головку, а после ствол. Натягивать до бесконечности.

Он уже дернулся. Вся кровь из мозга в член перетекла.

И Ромка… Ромка стал просто препятствием. Между этими губами и мной. Препятствием, которое нужно убрать. Порвать все на пути к ней был готов.

– Моя, – сразу говорю ей. Чтобы понимала.

Чувствую, все разобрала.

На расстоянии чую, как горит. Так, что не замечает. Сколько бокалов внутрь опрокинула.

Моя.

Сам будто в огонь шаг сделал.

Кровь закипела.

А она снова губы свои облизывает.

Глаз не отводит.

Ласкает стакан вместо того, что положено. Утерпеть не может?

Я тоже детка. Не могу.

Член колом встал. Прямо на ринге. Пиздец.

И, правду говоря, хер бы я Градова положил.

Но каждая секунда промедления вела к тому, что я просто насру на эту драку.

На толпу и зрителей мне в принципе насрать.

Только херово как-то это бы выглядело. Сам его на бой позвал. И сам же съехал бы. Во время драки не уходят. Не утаскивают девчонок.

Пришлось меситься. Так, как не дрался никогда.

Сам охренел, когда Ромка упал.

Но разве я мог иначе?

К такой вот, к ведьме, надо только победителем.

А не жалким неудачником, которого положили на лопатки.

Этот бой лично для меня был настоящим боем века.

И дело не в клубе. Не в том, что я тысячу лет не выступал на публике.

Хотя не скрою. Мне этого не хватало.

Этого дикого адреналина, который пробуждает все по-настоящему скрытые резервы. Заставляет тело выделывать такое, чего от себя не ожидаешь.

Всего того, что так порицает наш старший брат Бадрид. Он уверен, что человек должен быть собран и спокоен. Что если на тебя действует адреналин, ты просто наркоман. Наркоман от драйва, от эмоций. Настоящая сила по его убеждению, только в спокойствии. Никто и ничто не может на тебя влиять.

Не в этом во всем дело.

А в том, что этот бой – с моим братом –близнецом.

И даже не в том суть, что он чемпион мира по боям без правил. Ни хрена.

Роман. Роман Градов.

Паршивая овца, как о нем говорят в нашей семье. Собственно, говорят не очень много. С какого-то момента его имя вообще не произносилось вслух. В нашем доме.

Он ушел из него в двенадцать.

Взял другую фамилию.

Открестился от семьи.

Решил однажды и больше ни разу в жизни не посмотрел назад. Не обернулся.

Знаю.

Отец сделал многое, чтобы Градов приполз обратно. Чтобы вымолил прощение. Признал, что без семьи он – никто и ничто.

Но он справился. Ни разу не обратился за помощью, хоть наш властный папочка, не терпящий иного мнения, кроме его собственного, я уверен, подкинул ему проблем мама не горюй.

Правота Карима Багирова всегда непререкаема. Мало кто выживал после того, как попытался в этом усомниться. А те, кто выживали, вряд ли жили долго и счастливо. Здоровыми и благополучными точно нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он выстоял.

Не потому, что отец дал поблажки. Ни хрена. Знаю я старого хрыча. К своим он относится в тысячу раз жестче, чем к чужим. Уверен, не было поблажек. Ни единой.

Но Градов не просто выстоял.

Поднялся.

Из самого дерьма.

Оставшись на улице сумел построить собственный некислый бизнес. Даже смешно. Черные алмазы. Ровно то, чем занимаюсь и я. По сути, мы с ним идем на этот поприще ноздря в ноздрю.

Стал чемпионом мира по боям без правил.

Мой брат. Близнец. Тот. О котором до недавнего времени даже говорить было запрещено.

Всего на пару минут меня старше. Или даже на одну. И это не считается.

А мне всегда хотелось узнать, какой он.

Говорят, близнецы связаны чем-то необъяснимым. Одними и теми же чувствами. Судьбой. Характером.

Бунтарь.

Смертник, пошедший против могучей силы. Против мощи. Выгрызавший себе право на жизнь зубами.

Тот, кто почти завалил своей дурной мощью империю нашей семьи.

Мы росли вместе. Были неразлучны в детстве.

И все эти годы мне хотелось.

Посмотреть ему в глаза.

Схлестнуться со своим кривым отражением в зеркале.

Взрызатся в него вот так же. Зубами.  И посмотреть, кто из нас размажет другого . Раскромсает на куски.

Уйдя, он будто вырвал из меня что-то с мясом. Что-то очень кровоточащее.

Видно, и правда есть какая-то связь. Что-то вроде пуповины.

Мог я ему простить?

Или хотел понять?

Не знаю.

Но схлестнуться с братом было моей страстью. Жаждой. Невыносимой потребностью. До боли. В кулаках. Которые хотелось на него обрушить.

И что?

Этот миг настал.

вот он, долгожданный бой.