– Уйди!

Рычу, отцепляя  руку, что хватает за плечо.

Кто тут бессмертный? Меня остановить пытается? Встать между мной и моим трофеем?

– Ты слишком рано решил, что бой закончен, – оборачиваюсь, вижу хмурую рожу брата.

Как в кривое зеркало, блядь, смотрю.

Хотя нет. Какое, на хрен, зеркало? Я совсем на него не похож. Еще на ринге приметил. Ноздри у меня точно не раздуваются так, чтобы пар из ушей шел.

– Бой закончен, – ­ пожимаю плечами, сдергивая его руку с плеча.

– Ни хрена, Арман! Я просто свалился. Один раз. Время не вышло. Можно упасть, но подняться. Это не поражение. Просто ты слишком быстро соскочил с ринга. Испугался продолжения?

­ – Роман…

Тяжело вздыхаю, еле сдерживая жгучее желание врезать по его хмурой роже. И бой, и попытка помериться силой ни хрена здесь ни при чем.

­ – Иди ты на хрен…

В последний момент опускаю кулак.

Отпихиваю брата в сторону.

Блядь. Уже не успел. Совсем темно и ни хрена не видно.

Но далеко же она не могла уйти, да? Пусть я и потратил пару лишних драгоценных минут.

­– Эй! Ты просто сбегаешь от настоящего боя!

Летит мне в спину, когда я таки шагаю через окно.

Ну… Как шагаю…

Скорее вываливаюсь, пытаясь стряхнуть с плеча на землю прицепившуюся к нему оконную раму.

– Так поступают только трусы! Арман! Вернись! Ты же сам хотел настоящий бой! Ну? Что теперь? Позорно сбегаешь?

­ – Я голову тебе откручу, ­ – бормочу, в несколько шагов обходя все крошечное пространство заднего двора клуба.

Хреново.

Девчонки нигде нет.

Калитка крошечная, правда, приоткрыта. А за ней заросли. Блядский искусственный то ли парк, то ли лесок. Мне теперь что? Под каждый куст заглядывать?

–– Лучше вернись сама!

Вроде и спокойно бросаю в темноту. Даже ласково.

Пугать малышку еще не время.

Пусть понимает. Я не отступлю. Найду. Если уж решил, что моя, никуда ей не деться.

Но сейчас, если сама выйдет ко мне, буду спокоен. Спокоен, мать вашу!

­– Арман Каримович, вы что?

Директор клуба, на которого наталкиваюсь, слегка попримяв крохотную калитку, почему-то шарахается.

Дрожит.

Чего?

Я ведь ласково. Нежно почти. Я же еще не разъярен!

Хотя…

– Демид!

Хватаю его за воротник обеими руками.

Слишком сильно трясется. Как бы не свалился мне под ноги. От земли его потом еще отряхивать.

–  У тебя камеры где? Быстро. Покажи мне записи. Входящих, до начала боя. И потом. Особенно с этой стороны. С заднего двора.

Пока метаться буду, времени еще больше потеряю.

Лесок прочесывать с полчаса придется, никак не меньше.

А если слишком хитрая?

Если не из нужника вылезла через окно? А специально его распахнула, чтобы меня со следа сбить?

А сама вполне могла уйти по коридору. В зале, где еще полно людей, затеряться. И выскользнуть через главный вход.

– ­ Да вы что? Арман Каримович! Вы же сами настаивали, чтобы никаких камер! Чтобы ваш бой никто не снимал!

Твою мать! Закрытый бой. Инкогнито.

Мы же не драчуны какие-нибудь клубные! Просто с братом силой потягаться решили. Не в зале, вдвоем, а вот так. Старые времена добрые вспомнить.

Я-то по малолетству дрался в клубах, да. Не думал, конечно, это своей профессией делать. Просто нравилось. Кайфовал. Хоть семья вся и возмущалась. Считала, что принижаю этим занятием род Багировых. А после забросил. Дела поважнее появились.

Но… В наших делах, кроме мозгов и хорошо заряженого ствола и сила нужна. Всегда. Никуда не денешься. Форс-мажоров, при которых кулаками поработать придется, никто не отменял.

Или сила, или подыхай. Такой закон.

Жесткий, но другого нет. Слабаков давят на раз. Как орешки.

А вот для него бои без правил лет с двенадцати стали хлебом. Кулаками пришлось себе все в жизни выбивать.

– Арман. Ты не увиливай!

Этот уже тоже рядом.

Снова мертвой хваткой в плечо впивается.

– Роман. Думаешь, в этой жизни только один Михалыч твой чемпионов мира тренировать может? Со мной Верминский сам работал. Пятерых чевпионом мира натаскал, межлу прочим! Еще до тебя. Думаешь, я от тебя реально сбегать стал бы? Я ведь сам этого боя искал?

– Так чего бежишь?

Нависает. Мать его. Да что за манера?

­   – Не до тебя сейчас. И не до боя. Но мы обязательно еще встретимся на ринге! Если хочешь еще раз понять, что не все лучшие бойцы на него выходят. Многие в зале тренируются. Камеры где?

Снова поворачиваюсь к Ревинскому, директору.

Уже трясу. Сам не заметив, как приподнял его над землей.

– Арман Каримович!

Покраснел весь. Раздулся. Руками    воздух поймать пытается.

­    – Не было камер! Вы же оба! Настоятельно! Приказали! Тем более, у нас закрыьый клуб! Обязательное условие, чтобы не снимать!

–А то я не знаю. Как эти условия выполняются!

Блядь. Он что? Совсем на голову отбитый? Не понимает, что меня сейчас лучше не злить?

А то клуб у него. Хоть элитный, а очень, я посмотрю, хлипкий. 

Щепок же сейчас от него не оставлю. Или наоборот. Одни щепки и останутся на месте заведения. Даже на шашлык пожарить не наберется!

Из него. Из директора этого. Ревинского. Шашлык.

­   –Арман. Камер точно не было. Мои люди все проверили перед боями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Градов пытается развернуть меня вместе с трясущимся Ревинским к себе, но выходит с трудом.

– Твои люди тоже! Камер нет! Да отпусти ты его уже! Не видишь разве? Он сейчас тебе весь желудок на ноги вывалит!