Саша улыбнулась:

— Знаешь, Жень, на одесском кладбище есть могильная плита с оригинальной надписью: «Все было хорошо, но он захотел еще лучше, и вот что из этого получилось». А ведь давно известно, что «лучше» до добра не доводит. Лучшее — враг хорошего.

— Точно! — кивнул он. — Это я должен быть там похоронен! Моя история! В общем, набрал я, как последний лох, всяких кредитов, и вскоре началась самая неприятная часть истории — их выплата. А у меня вдруг дела на работе пошли хуже не бывает, раньше я в трех клиниках принимал, а тут у одной лицензию отозвали, в другой с помещением проблемы возникли, и у меня, считай, доходы в три раза упали. У жены такая же беда — компании, где она бухгалтером работала, налоговая выписала штраф с большими нулями, половину сотрудников сократили. Моя, конечно, оказалась в той самой половине. Платить нечем, а проценты набегают! Короче, чтобы покрыть один кредит, я взял другой. Тут штука какая, парадокс в духе Кэррола: «Чтобы только оставаться на месте, надо быстро бежать». Наконец уперся в стену — мне уже денег не дают, да и банков, где пока не засветился, осталось мало. Пришлось привлекать к поручительству родственников. Дошло до того, что попросил сестру жены, известную скандалистку, поручиться за нас в банке, а, признаться, эту жуткую скандальную бабу вообще терпеть не могу. Дальше — хуже. С нас начали требовать проценты, давить на поручителей. Эта самая визгливая баба, сестра жены, мне чуть голову не оторвала после того, как кредиторы и ее попытались притянуть за уши. Мол, если вы поручитель, то извольте отвечать. А ей, понятное дело, не нравится, когда ей звонят ночью. Зачем они так поступают — ночью звонят? Какой-то умышленный психотерроризм. В итоге я поругался с этой сестрой, а заодно с прочими родственниками жены. Никто ведь не хочет вникать в то, что я сам жертва. В общем, людей можно понять — у них своя жизнь и проблемы.

Женя глотнул минералки и опустил голову:

— Главное, мне эта кошмарная родственница теперь не дает покоя, после пятиминутного общения с ней самому нужен психотерапевт. И вся семья жены мне скоро вендетту объявит. А что делать, не знаю. Повеситься, что ли? Может, Галке моей кредиты тогда спишут? Нет человека — нет проблемы!

— Жень, это неконструктивно! Но кроме этого, если честно, не знаю, что тебе сказать такого, что бы спасло, просветлило или вставило куда надо.

— Я понимаю! А вообще, Александра, — Женя хихикнул, — видимо, мир сошел с ума, и все поменялось, если теперь психотерапевт сливает на пациентку груз своих проблем.

— Заметь, при этом я не беру с тебя денег за сеанс, как ты с меня когда-то! Слушай, Жень, а давай, раз все так фатально, напьемся в дыню и отпустим проблемы хотя бы на время?

— Давай! — обрадовался он.

— Поужинаем с излишествами? В конце концов, мировую скорбь можно умножать и на сытый желудок.

— Да!

Они заказали бутылку водки и плотный, жизнеутверждающий ужин.

После пятой рюмки Женя сказал:

— Признаться, Александра, я никогда не понимал, зачем ты ко мне ходишь? Такая веселая, жизнерадостная девка! Я тебя во время сеансов слушал, а сам думал: ну какие у нее проблемы?

Саша вздохнула.

— Я теперь и сама так думаю: ну какие у меня раньше были проблемы? Никаких! Так, с жиру бесилась.

Саша с Евгением выпили бутылку водки и пришли к выводу, что дни Солнца сочтены, и бледный всадник уже протрубил. И кризис этот ничего не меняет. Не в нем суть, а в том, что человечеству кранты. И это, в общем, справедливо.

Они расстались, очень довольные собой и друг другом.

Вернувшись домой, Саша еще долго пела песню про мишек, наверное, раз пятнадцать, будто внутри у нее встроен реверс. Как ее Аня не убила? Непонятно.

Потом Саша сочла тему медведей исчерпанной, затихла и углубилась в раздумья. Почему легче сжиться с мыслью о кризисе, когда он не только у тебя, а один на всех?! Кстати, то же самое касается апокалипсиса. Если все дети Земли дружно, организованно, в означенный час покинут планету — она против него ничего не имеет. Только чтобы непременно все вместе.

***

— Александра, а у тебя ведь отец в Москве? — спросила Аня и осеклась, по выражению Сашиного лица сообразив, что тема для нее непростая.

Ну да. Отец. В Москве. Известный в прошлом артист, талантливый человек и любимец женщин.

Сашина мать была его первой женой. Они поженились, когда он только начал сниматься. Вскоре у них родилась Саша. Женщины любили артиста Семенова и проходу ему не давали. Его, конечно, невозможно было не любить. Он был такой красивый, что играл сказочных принцев. Высокий, стройный, белокурые волосы, голубые глаза, бездна обаяния… Сашина матушка говорила, что таких мужчин, как он, на землю специально посылают — женщинам на погибель.

Женщины и гибли пачками — романов у него было не счесть! И Сашина матушка в какой-то момент вспыхнула (женщина гордая, характер взрывоопасный!), плюнула на Москву и на неверного мужа, схватила дочку в охапку и уехала в родной город, расположенный в средней полосе России, на берегу красивой реки. Там она вскоре вышла замуж. Сашиной матери с мужем, а Саше с отчимом — повезло, человек оказался серьезный и славный, но… Саше катастрофически не хватало отца. Как чуда, как праздника, как шоколадных конфет и апельсинов. Он иногда звонил, присылал подарки и деньги, но виделись они лишь однажды, когда Саша во время школьных каникул приезжала в Москву.

Встреча вышла недолгой, отец улетал на съемки, и поговорить толком не получилось. Хотя она чувствовала, что он рад ей. Отец приглашал приехать снова, хотел познакомить Сашу с сестрой. Он женился, у него родилась дочь Катя, которую он называл Катенком.

Несколько лет они не виделись и лишь изредка перезванивались. Саша знала, что его актерская карьера пошла на убыль, отца перестали приглашать сниматься. Увы, постаревшие принцы никому не нужны. Он страшно переживал, уходил в запой и в депрессию, наконец, кажется, успокоился и стал озвучивать роли в иностранных сериалах.

А потом она, уже будучи совсем взрослой, отправилась в Москву и позвонила ему. Они назначили встречу в кафе. Отец пришел с младшей дочерью.

— Катенок, это твоя сестра Саша!

Девятилетний Катенок красоты неземной (вот из таких худеньких, вытянутых, глаза в пол-лица и губы бантиком, будто ей старательно добрые феи завязали, девочек, получаются отменные Лолиты. Посмотришь на Катенка, и ясно: чуть подрастет девочка и будет шагать по подиумам Парижа или Нью-Йорка), взглянула на Сашу хмуро, никакой радости по поводу обретения сестры не выказав. Катя молчала, молчала, а потом выдала:

— А меня папа больше любит!

Саша не обиделась и честно сказала:

— Тебя невозможно не любить. Ты очень красивая, Катя!

Собственно, на этом их сестринские отношения закончились, не начавшись.

Дома у отца Саша не бывала — не хотелось, да и он не настаивал. Иногда они вместе ужинали в ресторане или она приглашала его к себе. Отец говорил, что Саша его отдушина и с ней ему спокойно и легко. Она знала, что это правда. Как и то, что его гордость и самая большая любовь — младшая дочь.